Заговоры: Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул

просьбу, или нтъ, что оно доступно похвал и благодарности или порицанію и мести. Конечно, хотя въ заговорахъ почти нтъ слдовъ благодаренія, но часть ихъ подходитъ подъ понятіе молитвы въ обширномъ смысл, заключая въ себ привтствіе (напр. „добри-вечір тобі місяцю, милий князю“…), изображеніе могущества божества, упрекъ, просьбу, угрозу. Тмъ не мене значительная часть заговоровъ иметъ съ молитвою лишь то общее, что вытекаетъ изъ желанія, чтобы нчто совершилось. Нельзя сказать, что они вообще отличаются отъ языческой молитвы тмъ, что, „принадлежа къ эпох боле грубаго представленія о божеств, имютъ, по мннію говорящаго, принудительное вліяніе“ (О. Миллеръ), ибо, во-первыхъ, въ языческой молитв врядъ ли можно разграничить принудительность и непринудительность; во-вторыхъ, въ заговор можетъ вовсе не заключаться представленія о божеств“¹). Переходя къ вопросу о формулировк опредленія заговора, Потебня не соглашается съ опредленіемъ Крушевскаго. „Опредленіе заговора, какъ выраженнаго словами пожеланія, которое непремнно должно исполниться — слишкомъ широко. Оно не указываетъ на исходную точку развитія заговоровъ, какъ особой формы пожеланія²), присоединяетъ къ нимъ, напр., простыя проклятія и ругательства, подъ условіемъ вры въ то, что они сбываются, и… существенные элементы причитаній по мертвымъ. Мн кажется, основную формулу заговора лучше опредлить такъ: это — „словесное изображеніе сравненія даннаго или нарочно произведеннаго явленія съ желаннымъ, имющее цлью произвести это послднее“³). При сравненіи этого опредленія съ вышеприведеннымъ, оказывается, что разница между ними заключается только въ добавочныхъ словахъ „или нарочно произведеннаго“. Такимъ образомъ выясняется, что Потебня раньше упускалъ изъ виду ту органическую связь, какая существуетъ между заговоромъ и сопровождающимъ его обрядомъ. Дальнйшее изслдованіе заставило его до нкоторой

28

степени поправить эту ошибку. Однако онъ и теперь не видитъ важной разницы между сравненіемъ съ даннымъ и нарочно произведеннымъ явленіями. Это будетъ выяснено другимъ изслдователемъ. Возникновеніе заговоровъ, по мннію Потебни, связано съ созданіемъ категоріи причины изъ отношеній „cum hoc“ и „post hoc“, въ частности изъ отношеній сходства¹). „Вмст с созданіем категоріи причины (propter hoc) из отношеній одновременности, послдовательности и сходства; вмст с возникновеніем сознанія возможности дятельнаго участія воли в произведеніи слдствія, заключеніе от примты и гаданье может переходить в созданіе образа… с цлью вызвать появленіе в дйствительности того желаннаго, что этим образом представлено. При убжденіи в возможности тождества отношеній причины и слдствія с одной стороны и образа и изображаемаго с другой, созданіе образа с упомянутою цлью может быть или чарами в тсном смысл… или созданіем поэтическим. Послднее, при упомянутом условіи, при вр в непосредственную силу слова, есть или заговор или величанье и его противоположность. Между этими формами могут быть сочетанія и посредствующія ступени“²). „Въ звачительномъ числ наличныхъ заговоровъ замтно, какъ въ нихъ, съ одной стороны, желаніе, заране опредленное лишь въ самомъ общемъ, спеціялизуется подъ вліяніемъ случайныхъ воспріятій, съ другой — въ этихъ воспріятіяхъ усматриваются т или другія стороны подъ вліяніемъ господствующаго настроенія. Напр. приколъ³) не иметъ отношенія къ пчеловодству и въ другое время ни его видъ, ни имя не возбудили бы въ человк мысли о пчелахъ; но когда человкъ, будучи озабоченъ своей паской, находитъ эту вещь, онъ говоритъ: „як тоє бидло було припъяте, немогло пійти від того міста нігде; так би моі матки немогли вийти (одійти?) від пасіки, від мене Р. Б“…

29