Заговоры: Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул

Интересныя соображенія относительно заговоровъ разбросаны А. Веселовскимъ въ различныхъ его работахъ. Языческій заговоръ онъ опредляетъ, „какъ усиліе повторить на земл, въ предлахъ практической дятельности человка, тотъ процессъ, который, по понятіямъ язычника, совершался на неб неземными силами. Въ этомъ смысл заговоръ есть только сокращеніе, приложеніе миа“⁵). Въ христіанскую

32

эпоху могутъ складываться заговоры, очень похожіе на древнія языческія заклятія, „не потому, что повторяютъ ихъ въ новой форм, а вслдствіе самостоятельнаго воспроизведенія миическаго процесса на христіанской почв“¹). „Основная форма заговора была такая же двучленная, стихотворная или смшанная съ прозаическими партіями… призывалось божество, демоническая сила, на помощь человку; когда то это божество или демонъ совершили чудесное исцленіе, спасли или оградили; какое-нибудь ихъ дйствіе напоминалось типически… — а во второмъ член параллели являлся человкъ, жаждущій такого же чуда“²). Въ связи съ теоріей, которой держался Веселовскій при объясненіи произведеній народного творчества, онъ даетъ объясненіе нкоторымъ образамъ, встрчающимся и въ заговорахъ. Таковы „чудесное древо“ и „латырь-камень“. Ученый ихъ возводитъ къ христіанскимъ символамъ. Чудесное древо — крестъ Господень; латырь-олтарь. Въ „Разысканіяхъ въ области русскаго духовнаго стиха“ онъ касается „молитвы Сисинія“ и возводитъ заговоры отъ трясавицъ къ греческому первоисточнику, къ сказанію о демоническомъ существ Гилло³).

Продолжилъ изслдованіе Сисиніевыхъ молитвъ М. Соколовъ⁴). Въ первой своей стать о змевикахъ⁵) онъ соглашается съ мнніемъ Мансветова, возводящимъ заклинанія противъ демоновъ болзней къ халдейскимъ источникамъ и ставящимъ ихъ въ связь съ астральнымъ культомъ⁶). Во второй стать о тхъ же амулетахъ⁷), особенно интересной для изучающихъ заговоры, онъ снова повторяетъ то же мнніе и приводитъ рядъ цнныхъ параллелей между заговорами русскими и греческими заклинаніями,

33

устанавливая между ними связь¹). Выводъ, къ какому приходитъ изслдователь, слдующій. „Славянскіе тексты заклинаній и молитвъ восходятъ къ греческимъ оригиналамъ; такіе народные молитвенники и требники, въ которыхъ встрчаются интересующія насъ заклинанія, существуютъ какъ у славянъ, такъ и у грековъ, и отъ послднихъ черезъ переводы перешли къ первымъ. Въ свою очередь для самыхъ греческихъ текстовъ заклинаній въ молитвенникахъ и требникахъ находятся прототипы или параллели въ египетскихъ магическихъ папирусахъ эпохи синкретизма, когда не только въ религіозныхъ и философскихъ системахъ, но и въ суевріяхъ происходило соединеніе языческихъ — греко-римскихъ, египетскихъ и восточныхъ съ іудейскими и христіанскими“²).

Новый вкладъ въ изученіе заклинаній по пути, намченному Мансветовымъ, Веселовскимъ и Соколовымъ, длаетъ Алмазовъ своимъ изслдованіемъ о врачебныхъ молитвахъ³). Онъ также разыскиваетъ греческіе источники для русскихъ заклинаній и молитвъ-заговоровъ, помещавшихся въ требникахъ. Такимъ образомъ опредленно намчается новый путь изслдованія заговоровъ — изслдованіе ихъ въ связи съ церковной книжностью, а вмст съ этимъ явилась и потребность искать ихъ родины на юг. Въ послднее время появилась работа Мансикка того же направленія. Серіозное сравнительное изслдованіе памятниковъ начинаетъ разрушать воздушные замки „археологическихъ романтиковъ“ и въ этой области, какъ уже разрушило въ другихъ. Послднимъ отголоскомъ миологизма является статья Барсова.

Барсовъ, считая заклинанія вышедшими „изъ самаго, такъ сказать, нутра русскаго духа“, продуктомъ вполн самобытнымъ, ищетъ въ нихъ отраженія народнаго міросозерцанія⁴). Съ одной стороны, онъ, какъ миологъ, находитъ въ заговорахъ миологическія существа („царь Осинило“,

34

„Сини“, сынъ бабы-Яги), съ другой — отраженіе взглядовъ русскаго человка на западную культуру¹). Въ связи любовныхъ заговоровъ съ „синимъ моремъ“ и островомъ „Буяномъ“ онъ видитъ указаніе на то, что русскіе въ любовныхъ своихъ идеалахъ тяготли къ Западу, прочь отъ Домостроя къ Боккачіо²). Самый островъ „Буянъ“ — островъ свободныхъ любовныхъ похожденій. Названіе его стоитъ въ связи съ выраженіемъ „страсть обуяла“, „обуяла похоть“³).

Вскор посл статьи Барсова появилась работа Вс. Миллера⁴). Авторъ снова подымаетъ вопросъ о связи современныхъ заговоровъ съ древними ассирійскими. Онъ проводитъ рядъ параллелей между ними. Указываетъ ихъ въ магическихъ пріемахъ, въ магическихъ числахъ, времени совершенія заклятій, въ самыхъ формулахъ заклинаній. Но ршительнаго мннія о сродств не высказываетъ. Можетъ быть, говоритъ онъ, все это сходство объясняется одинаковыми для всхъ психологическими законами. Однако въ нкоторыхъ случаяхъ наличность такого сродства, по его мннію, несомннна⁵).