Заговоры: Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул

теперь тхъ же самыхъ результатовъ“¹). Измняться заговоры, по его мннію, могутъ лишь въ двухъ направленіяхъ. Чара можетъ отъ одного случая примненія перенестись на другой. Соотвтственно этому произойдетъ подстановка новыхъ именъ въ разсказ. Второй путь — призываніе (invocation) измняется въ заклинаніе (conjuration)²). Такимъ образомъ въ полномъ заговор должно ожидать а) эпическую часть, б) симпатическій или символическій случай, в) мистическія имена. Гд не достаетъ какого-либо изъ этихъ элементовъ, тамъ, значитъ, заговоръ уже сокращенъ, искаженъ³). Въ дальнйшемъ мы увидимъ, что подобные выводы Гастеръ могъ сдлать только благодаря тому, что извлекалъ ихъ изъ одного лишь вида заговоровъ, и что благодаря этому сужденія его относительно состава заговоровъ, значенія именъ и эпической части далеко не соотвтствуютъ дйствительности.

Прежде чмъ перейти къ труду Мансикка, остановлюсь еще на одной работ. Въ 1891 году вышла книга М. Удзели⁴). Простому человку, говоритъ авторъ, естественно обращаться къ Богу съ просьбой избавить отъ болзни. Для посредничества въ этомъ дл обращаются къ лицамъ, слывущимъ за особо набожныхъ, угодныхъ Богу, просьбы которыхъ были бы услышаны. А такими прежде всего являются жрецы, священники. Они и занимались лченіемъ. „Такъ какъ это лченіе состояло въ благословеніи и произнесеніи нкоторыхъ словъ, то, съ теченіемъ времени, имъ стали придавать цлебную силу и въ писаномъ вид. Мсто священника заняли избранные вдуны, которые заботливо хранили эти необыкновенныя слова, оберегая ихъ отъ излишней популяризаціи, чтобы они не утратили своей силы“⁵). Такъ создались заговоры.

49

Г-ну Мансикка принадлежитъ послдняя крупная работа въ области русскихъ заговоровъ¹). На первый взглядъ кажется, что она клиномъ вошла въ литературу о заговорахъ, не считаясь съ тою традиціей, которая здсь господствовала. Дйствительно, мы видли, какъ русскіе ученые упорно всегда сосредотачивали свое вниманіе на томъ пункт заговора, гд онъ перекрещивается съ обрядомъ. Сначала безсознательно, а потомъ уже сознательно выдвигали они важность именно этого вопроса. Это теченіе привело къ выставленію на первый планъ формулъ-параллелизмовъ и даже объявленію ихъ единственной первоначальной формой заговора (Зелинскій). Но Мансикка заявляетъ, что параллелизмъ въ заговор ровно ничего не значитъ. Это просто стилистическій пріемъ, свойственный не однимъ только заговорамъ²). И самому распространенію его въ заговор, можетъ быть, способствовало вліяніе апокрифическихъ и церковныхъ молитвъ, гд онъ представляетъ также излюбленную форму. Это вліяніе тмъ боле вроятно, что создателями и переписчиками заговоровъ были везд духовныя лица³). Такимъ образомъ, онъ порываетъ съ основной традиціей русскихъ ученыхъ. Но тутъ же зато обнаруживается связь его съ другой традиціей. Мы видли, что на Запад въ самомъ начал настоящаго столтія появилась работа о заговорахъ, приписывающая громадную роль въ созданіи и распространеніи заговоровъ именно духовенству. У насъ подобное направленіе опредлилось въ конц прошлаго столтія. Изслдованія Веселовскаго, Соколова и другихъ раскрывали не только роль духовенства, но еще и пути, какими заклинанія изъ Византіи проникали черезъ южнославянскія земли на Русь. Если мы при этомъ вспомнимъ еще и методъ изслдованія Веселовскаго и объясненія, данныя имъ нкоторымъ образамъ народной поэзіи (алатырь, чудесное древо и т. п.), то вс элементы, которые находимъ у Мансикка, окажутся существовавшими и раньше. Разница только въ осторожности пользованія

50