Заговоры: Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул

народа при помощи находившихся въ ихъ распоряженіи средствъ и такимъ образомъ предоставляло народу возможность познакомиться съ тайнами требника и лчебника“¹). Что касается спеціально русскихъ заговоровъ, то и ихъ содержаніе все объясняется чисто христіанской символикой. Обращеніе къ востоку, постоянно упоминающееся въ заговорахъ, связано съ тмъ, что на восток, въ стран земной жизни Христа, сконцентрированы вс важнйшія христіанскія воспоминанія. „Синее море“ также указываетъ на востокъ²). Островъ Буянъ — символъ Голгоы³). Алатырь — престолъ Божій⁴). Подъ дубомъ на океан надо разумть крестное древо, поднявшееся изъ грховнаго житейскаго моря. Терновый кустъ — купина неопалимая⁵). Чистое поле — святое поле, гд Христосъ ходилъ⁶). Если въ заговор упоминается существо женское, то это всегда почти оказывается Б. Матерь, мужское — Христосъ. О превращеніяхъ Богородицы я уже говорилъ. Христосъ терпитъ ихъ не мене. То онъ является въ образ мертвеца⁷). То ходитъ просто, какъ безымянный человкъ. То даже въ немъ олицетворяется сама болзнь⁸) и т. д. Какъ образецъ толкованій частныхъ случаевъ, я приведу слдующее. У Романова есть заговоръ, содержащій такое мсто: „Стоиць хатка на куриной ножцы, a ў тэй хатцы старая бабка, хлбъ запекала и рабу Б. Гришку кровъ замувляла, молодзика, всхода и потповно“⁹). Мансикка сопоставляетъ съ нимъ слдующій нмецкій заговоръ:,Es giengen drei Jungfrauen "uber Land sie tragen ein St"uck Brot in der Hand, die eine sprach: wir wollens zerteilen und zerschneiden; die dritte sprach: wir wollen NN. Kuh ihr Rot damit vertreiben. И говоритъ: „Хотя мы и не станемъ

55

утверждать, что об формулы зависятъ другъ отъ друга, однако общая имъ черта, хлбъ въ нкоторомъ отношеніи къ Маріи, существуетъ. И, чтобы понять эту мысль, мы по обыкновенію, заглянемъ въ христіанскую символику. Тамъ символически хлбомъ означается либо самъ Христосъ, „хлбъ жизни“, либо его тло, какъ Св. Тайны. Эта пища благодаря Маріи,трапез, qua nascitur ecclesia выпала на долю всего человчества. Отсюда — ея роль при раздл и печеніи хлба“¹). Отсюда уже недалеко и до того, чтобы найти въ заговорахъ и изображеніе таинства евхаристіи. И дйствительно, въ одномъ нмецкомъ заговор отъ рожи Мансикка видитъ въ красномъ хлб, разрзаемомъ краснымъ ножомъ, указаніе на евхаристію и жертвенную смерть на Голго²). И въ классическомъ 2-мъ мерзебургскомъ заговор оказываются не германскіе боги, а Христосъ и евангельскія жены, только переряженные германскими богами³). Зачмъ же потребовался такой маскарадъ, проходящій чрезъ всю заговорную литературу? Кто его продлалъ? Авторъ, какъ будто, и самъ не отдаетъ себ полнаго отчета въ этомъ. Раньше онъ утверждалъ, что языческій элементъ проникалъ въ заговоры благодаря невжеству народа, не умудреннаго символикой и принимавшаго ее за чистую монету. По поводу же мерзебургскаго заговора заявляетъ, что само духовенство, изъ рукъ котораго онъ вышелъ, по разнымъ основаніямъ перерядило Христа въ Водана⁴). Какія же это основанія? Отвтъ находимъ только въ коротенькой замтк, въ примчаніи. „Либо для того, чтобы введеніемъ незнакомыхъ именъ скрыть тайну и покоящуюся на ней силу молитвы, либо, чтобы избжать употребленія святыхъ именъ въ тайныхъ заклинаніяхъ“⁵). Оставляя въ сторон всю безпочвенность такого предположенія, укажу на одно только обстоятельство. Мерзебургскій заговоръ — врачебный. Слдовательно, для духовенства здсь не было

56

никакого запретнаго Zauberspruch: оно всегда лчило молитвами и заклинаніями. А имена христіанскихъ святыхъ, напротивъ, вводились въ заговоры, какъ сами по себ могучія средства противъ всякой нечисти, и не было смысла замнять ихъ „погаными“ языческими именами.

Такъ въ конц концовъ и не выяснилось, гд символика, и гд „язычество“, и кто все такъ перепуталъ.

Въ стать о русскихъ заговорахъ, помщенной въ „Живой Старин“ за 1909 г., Мансикка высказываетъ точно такіе же взгляды, какъ и въ упомянутомъ труд.

II Морфологія заговоровъ