Зай по имени Шерлок

— Возможно. А, возможно, и наоборот.

— И все-таки я не понимаю, чем мог так досадить лично вам, однако, ворона…

— Эта проклятая ворона, — перебил Шерлока Зая барсук, показывая острые клыки, — повадилась ошиваться тут каждый божий день. Мало того, что глотку по часу дерет (просто сил уже никаких нет слушать это карканье), гадит почем зря нам на голову, так еще и присылает сыщика, который чего-то пытается вынюхать.

— Вы заблуждаетесь, я ничего не вынюхиваю. Я всего лишь веду дело, которым мне поручили заниматься. И я бы попросил вас…

— А я не хочу, чтобы меня просили! — начал наступать на Шерлока Зая барсук. — Я хочу, очень хочу, даже невыносимо как хочу, чтобы меня и мою семью наконец оставили в покое!

— Вы знаете что-нибудь про сыр? — внезапно спросил Шерлок Зай в ответ на барсучью тираду, во время которой у него ни одна шерстинка на теле не шевельнулся.

— Про сыр? — тут же замер барсук на полушаге, опуская сжатые кулаки и выпрямляясь. Всем своим видом он выражал крайнюю степень непонимания и растерянности. — Какой сыр? При чем здесь сыр?

— Значит, не знаете, — констатировал Шерлок Зай. — А вам, случайно, не знаком некий енот?

— Енот? А он-то сюда каким боком? — еще больше удивился барсук.

— Значит, енота вы знаете?

— Енота знаю, но я не совсем понял… — он не закончил фразы замолчав.

— К сожалению, я пока тоже, — Шерлок Зай в раздумье почесал за ухом. — А кто этот самый енот?

— Да есть тут один, — не очень охотно пояснил барсук. — Объявился не так давно, до того как снег лег. Рыбу в речке ловит да все что-то вынюхивает, высматривает. У моего дома частенько крутится. Однажды возвращаюсь домой, а его зад из моей норы торчит. Я ему: «Чего надо?» А он: извини, говорит, друг барсук, показалось, кто-то внутри кричал. А дома-то никого и не было — жена с детьми на рынок еще с утра утопала. Чего ему надо было — так и не понял.

— Любопытно, — дернул шеей Шерлок Зай. — Прошу прощения, что спрашиваю, а вы случайно не просили ворону петь?

— Вы в своем уме, господин сыщик? — барсук выразительно повертел когтем у виска. — Да чтоб я это карканье еще и заказывал!

— Но разговаривали с ней?

— Было дело, — кивнул барсук, заметно остывая. — И разговаривал, и просил, и требовал, и даже ругался — все без толку.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что так не делается. Ну, неужели в нашем лесу других елок нет? Так ведь нет! Прилетит на эту, сядет на ветку над самой головой и орет во всю глотку. А у меня дети маленькие — только спать уложишь, а тут она!

— А насчет сыра, значит, вы ничего не слышали?

— Да при чем здесь вообще сыр? Что вы с этим сыром ко мне привязались?!

— Я имею в виду, ворона та ничего с собой не приносит? Ну, поесть там. Сыр, например?

— Знаете, как-то не приглядывался, если честно. Да и наплевать мне на это, — надул щеки барсук. — Меня другое беспокоит: когда все это издевательство закончится? Из-за этой дрянной старухи над норой пришлось крышу ставить. Но и ее замучился отмывать каждый день, теперь вот ветками прикрываю. С ними-то попроще: собрал и выкинул. Но веток тоже не опасешься — притащу целую охапку, а утром, как назло, кто-то сопрет. Опять в лес идти приходится. Так вот, а вы мне про какой-то сыр толкуете.

— Ну, не смею вас больше задерживать, — решил вдруг откланяться Шерлок Зай. — Спасибо за помощь.

— Да не за что, — пожал плечами барсук и указал лапой на проход наверх. — Я вас провожу.

Мы выбрались из норы в морозный день. Барсук вылез вслед за нами и, прищурив глаза от яркого света, огляделся.

— Зря вы с этой вороной связались, честно вам скажу. Гадкая это птица, — и тут он оглянулся через плечо. — Эк, так твою растак, — опять хворост сперли! Нет, ну вы видели такое? — расстроился он. — Прямо из-под носа унесли. Эх, опять в лес переться придется. — Он махнул лапой и полез обратно в нору, даже не попрощавшись с нами.

Шерлок Зай приблизился к тому месту, где еще совсем недавно лежала целая охапка хвороста. На месте нее теперь чернела оледенелая земля, а вокруг дыры в снегу виднелись оставленные вором следы.

— Взгляните, Уотерсон, — позвал меня Шерлок Зай. — Занятная получается штука!

Я приблизился к нему и вгляделся в следы, низко опустив голову.

Четкие отпечатки маленьких лап с ладошкой и пятью длинными пальцами глубоко отпечатались в снегу. Следов было не так много, и две их цепочки почти идеальными дугами уходили за ель. Получалось, будто кто-то целенаправленно шел именно сюда, не топтался, изучая обстановку, не осматривался, а просто схватил хворост и был таков.

— Ничего не понимаю, — развел я крыльями, выпуская из клюва облачко пара. — Кому сдались эти сухие палки? Да их по всему лесу навалом, собирай — не хочу!

— Похоже, кому-то на что-то все-таки сдались, и именно эти, — загадочно произнес Шерлок Зай. — Как вы думаете, кому принадлежат эти следы?

— Белка? — предположил я. Хотел сказать по привычке лось, но сдержался. В этой области я был совершеннейшим профаном. Да и глупость какая: у лося-то ножищи — во! А эти крохотные, аккуратненькие такие.

— Это, мой друг, енот. Самый обыкновенный енот-полоскун.