Зай по имени Шерлок

— А разве Хорео вам ничего не рассказал? — спросил Листрейд, от души нацеживая себе сметаны в блюдце.

— На самом деле он торопился по делам и только мельком упомянул о какой-то лавке. Но деталей я — увы! — не знаю. Кстати, как вы находите хорька в роли полицейского?

— Сейчас рано еще говорить о чем-то с уверенностью, но он определенно делает успехи на этом поприще — это я вам могу заявить как профессионал, — важно произнес Листрейд, не забыв подчеркнуть собственную значимость и свой немалый опыт детектива. Разумеется, с его точки зрения. — Лично я считаю, он далеко пойдет. Но вернемся к делу. Мне хотелось бы услышать, что лично вы обо всем этом думаете.

— С удовольствием выслушаю вас, дорогой Листрейд.

— Итак, средь бела дня произошло ограбление ювелирной лавки и лавки напротив, торгующей зерном. Ни свидетелей, ни подозреваемых, никто никого не видел, но пропала уйма драгоценностей. Представляете? Это уму непостижимо — никто ничего не видел и не слышал! Я, как и полагается, проводил опрос в близлежащих лавках, как вдруг появились эти две пьяные рожи! Смею заметить, совершенно невменяемые: идут посреди улицы, обнявшись, размахивают бутылкой и горланят свои дурацкие песенки.

— Кого конкретно вы имеете в виду? — уточнил Шерлок Зай.

— Я имею в виду этих двух пьянчуг с пруда за рынком. Два брата — Серый и Белый с довольно подозрительной фамилией Хуси.

— Что ж в ней такого подозрительного, на ваш взгляд?

— Странная она какая-то, с каким-то непонятным намеком, — отозвался инспектор, лакая сметану из блюдца языком.

— Ну, мало ли у нас странных фамилий и имен! Мне кажется, вы слишком мнительны, дорогой Листрейд.

— Будешь тут мнительным, — буркнул Листрейд, языком слизывая сметану с носа.

— Так что же там произошло?

— А произошло вопиющее безобразие! — инспектор выпрямился на стуле, отставив в сторонку блюдце, вытащил из кармашка на своем поясе платок и утер им морду. — Эти двое, как я уже сказал, шли мне навстречу…

Двух братьев Хуси завсегдатаи рынка и торговцы знали преотлично. Здоровенные бугаи-гуси, жившие в заросшем камышом пруду, нигде не работали, лишь пили да буянили. Связываться с ними никто не решался — только дороже себе встанет, особо если те уже успели отведать ячменной мутной. Где они брали выпивку, никто толком не знал, хотя ходили слухи, будто братья гонят ее сами из порченного зерна, которое торговцы выбрасывали за ненадобностью на зады своих домов — продать не продашь, утилизировать, так это деньги нужно платить, а так зерно куда-то само собой исчезало. Вероятно, в этом была своя правда, тем более жители близлежащих к рынку нор и домов утверждали, будто иногда чуют спиртную вонь, когда ветер дует со стороны пруда. Но полиции лезть в болото и обшаривать потайные места и кочки на предмет самогоноварения совсем не улыбалось, да и пьянство, вроде как, не было запрещено законом. Так вот и жили Серый с Белым — их никто не трогает, и они никого в свой черед.

Но Листрейду, пребывающему в состоянии служебного рвения из-за двух краж, совершившихся практически одновременно, гуси помешали. Их пьяное пение раздражало инспектора и мешало сосредоточиться на исполнении служебных обязанностей, и он решил привести братьев к порядку.

— Эй вы, двое! — гаркнул инспектор, оборачиваясь к двум прилично принявшим на грудь гусям, бредущим ему навстречу нетвердой походкой.

— Чё надо? — грубо бросил ему Серый, прикладываясь к наполовину опорожненной бутылке. Гуся изрядно покачивало, и чтобы удержать равновесие, он навалился на своего брата.

— Не хами, — одернул его Листрейд. — Если уж нажрался средь бела дня, то хоть веди себя прилично.

— А мы, ик… это, того… сам-мо пири… прил-ик… чее, — помахал крылом Белый перед самой мордой инспектора. Этот был и вовсе невменяем. От него нестерпимо разило перебродившим ячменем, а мутные глаза никак не могли сфокусироваться на морде Листрейда.

— Фу-у! — Листрейд невольно отодвинулся от пьяницы, зажимая когтями нос.

— Ах-ах! Как-ик… ж мы усе н-жные! — двинулся к нему Белый, вихляя из стороны в сторону, от чего его брат, стоявший с запрокинутой назад головой, начал сползать на землю, но бутылку от клюва не отнял. — Чё, запых н-не нд… ндрав-ик… ться? А ты не н-нюхый, п-нял? Не нюхый! Нюхыет он тут, пн-маешь, ик!

Серый, осознав наконец, что вот-вот завалится на спину, замахал крыльями в попытке сохранить равновесии. Прохожие шарахнулись в стороны, чтобы не получить ненароком бутылкой в лоб.

— Чё надо? Надо чё? — рявкнул Серый, опасно раскачиваясь и надвигаясь на инспектора шаткой походкой. Похоже было, его заклинило на этой фразе.

— Я бы попросил… — начал было Листрейд подбоченившись.

— Да без проблем! — Серый, доковыляв до инспектора, наступил ему на лапу и с размаху засветил бутылкой в глаз. — Во! — гордо сказал он и повис на Листрейде, медленно сползая по нему на землю.

Листрейд взвыл от боли и обиды и что было сил оттолкнул от себя нахального драчливого типа.