Зай по имени Шерлок

Это было так невероятно, что мы еще некоторое время, застыв, смотрели на освободившийся выход, а потом, не сговариваясь, одновременно рванулись к нему. Шерлок Зай проскочил первым; за ним — я.

О, как же прекрасна свобода и как ненавистен плен! Мы радовались освобождению, словно два младенца, катаясь по мягкому мху и хохоча во все горло. Но время веселья прошло, и нужно было что-то предпринимать.

— Предлагаю отправиться домой и отпраздновать наше чудесное освобождение! — предложил я. Оно ведь действительно было чудесным. Если бы не находчивость Шерлока Зая, то… мне даже страшно представить, что случилось бы с нами в противном случае.

Однако Шерлок Зай поумерил мой задор.

— Я не против отпраздновать это событие, но тот, кто так безобразно поступил с нами, должен быть наказан, как вы считаете, дорогой Уотерсон? — спросил Шерлок Зай, отирая мхом свою изрядно пострадавшую трость от грязи.

— Бросьте, Шерлок! — махнул я крылом. — Мало вам того, что произошло с нами, так вы опять ищете неприятностей?

— Неприятности будут как раз у того типа, что выкинул с нами столь скверную шутку — это я ему обещаю, — грозно сверкнул глазами Шерлок Зай. — Задеты моя и ваша честь, и кто-то должен понести за это наказание!

— Так ли это важно? — продолжал упорствовать я. Мне вовсе не улыбалось связываться с этим неведомым убийцей, у которого в отношении нас были, как я не без причины полагал, далеко не шуточные намерения.

— Очень важно! Но вы, дорогой Уотерсон, разумеется, вольны поступать как вам заблагорассудится. — Шерлок Зай отбросил мох в сторону, поднялся с земли и прошел к кустарнику, на колючках которого он что-то заприметил.

— Что вы такое говорите, мой друг! Как я могу покинуть вас, оставив с этим извергом один на один.

— Вы хороший товарищ, Уотерсон! И раз вы решили поддержать меня, то нам необходимо произвести приготовления.

Шерлок Зай отошел от куста и огляделся.

У меня уже, честно говоря, ни на что не осталось сил, но я все же поднялся с земли и как следует отряхнулся.

— Как же вы собираетесь поступить?

— Я собираюсь устроить этому типу ловушку!

— Вы, верно, шутите?

— Ни в коей мере. Поспешим! Нам нужно как можно быстрее попасть в одно место и вернуться сюда еще засветло.

Господи, почему же он такой неугомонный, этот Шерлок Зай! Я бы сейчас с удовольствием вернулся домой, позабыв обо всем, отужинал и завалился спать. Теперь, когда мы свободны, на все это можно было смело махнуть крылом. Месть — дело довольно затратное и неблагодарное.

— А куда мы направляемся, если не секрет? — я поспешил за моим другом, обогнувшим кустарник и устремившимся на шум воды — верно, здесь где-то неподалеку протекала река.

— К бобрам, дорогой Уотерсон. Здесь поблизости их плотина.

— К бобрам? Но к чему нам бобры?

— Нам нужны не бобры, а их сеть. Прочная рыболовная сеть. И еще крепкая веревка.

— Но зачем?!

— Это вы увидите сразу, как только мы вернемся к берлоге с сетью и веревкой.

Больше за всю дорогу мне не удалось вытянуть из моего друга ни единого слова. Он будто воды в пасть набрал, и мне оставалось лишь надеяться, что путь к бобрам не столь далек, а поимка преступника обойдется без драк и крови и не окажется слишком долгой.

Не буду занимать ваше время, описывая дорогу к бобрам и обратно, и то, как Шерлоку Заю удалось выпросить у них сеть с веревкой, поскольку бобры оказались на редкость прижимистыми и несговорчивыми — все это неважно для моего повествования. Главное, что вернулись мы к берлоге довольно скоро, и у нас было все, что требовалось Шерлоку Заю для осуществления его плана.

Не знаю, с чем это связано, но у Шерлока Зая была одна довольно неприятная особенность — он никогда не делился планами, а, тем более, выводами, пока те не сбывались или не находили подтверждения. Возможно, это была некая мнительность, но я, если честно, никогда не замечал за моим другом этой черты характера. Трезвый, отточенный, словно острейшая бритва, ум и расположенность к предрассудкам — согласитесь, эти две вещи как-то не очень вяжутся. Но как бы там ни было, скрытность Шерлока Зая до поры до времени имела место, и я не стал настаивать, когда мой друг в очередной раз улизнул от вопроса: что он, собственно, задумал, и почему так уверен в успехе задуманного.