Зай по имени Шерлок

— Вовсе нет. Рожки, как мы знаем, в полицейском склепе, а ножки торчат из болота. Так вот, дорогой Уотерсон…

Мортиферо Проционе полиция арестовала на следующее утро, когда мы, до невозможности измученные событиями прошлого дня и почти бессонной ночью, проведенной на болоте, привели связанного енота в полицейский участок. Удивлению полиции не было предела, равно как и благодарности, которая вылилась в составление протоколов задержания и казавшихся бесконечными опросов. Но Листрейд все-таки сжалился над нами и отпустил домой, где мы, приведя себя в порядок и несколько отдохнув, уселись наконец за поздний завтрак.

— Шерлок, я так и не понял, почему Листрейд умолчал о побеге такого преступника? — спросил я у моего друга, налегавшего на пельмени с тыквой, купленные по дороге домой на рынке.

— Видите ли, мой друг, полиция не хотела пугать рядовых обывателей, надеясь самостоятельно и в сжатые сроки схватить преступника, но прошел год, а потом еще один, а о Проционе не было ни слуху ни духу. И в полиции решили, что проблема разрешилась сама собой — енот покинул Среднелесье. Однако, это оказалось не так.

— Значит, вы знали о его побеге?

— Нет, равно как и никто другой вне полиции. — Шерлок Зай вполне насытившись, отодвинул от себя тарелку с остатками пельменей и промокнул губы салфеткой.

— Но почему же он не бежал, а устроился на болоте и торчал там целых два года?

— Желание мстить — страшная вещь. Месть может лишить разума любого зверя, подтолкнуть на глупости. Мстящий ради нее готов даже терпеть лишения — от этого жажда мести становится лишь острее.

— Так значит, вы об этом догадывались?

— Увы, дорогой Уотерсон. Когда я вчера утром услышал рассказ Листрейда о Козлике, я даже и подумать не мог, во что все это выльется. Поначалу история с берлогой, заваленной камнем изнутри, показалась мне какой-то неестественной и даже невероятной, и единственно ради удовлетворения собственно любопытства, свойственного моей натуре, вашему покорному слуге захотелось докопаться до сути. Откуда мне тогда было знать, что этот хитрый Проционе окажется неплохим психологом и столь сообразительным проходимцем.

— Что вы имеете в виду? — спросил я, похрустывая мелкой рыбешкой.

— Проционе, горя местью, решил отомстить мне за срыв его планов с похищением драгоценностей и его поимкой — будто это я был во всем виноват! — и разработал блестящий план избавления от меня. Глупый Козлик, полагаю, подвернулся ему случайно, и он не преминул воспользоваться им для достижения собственных корыстных целей. Вся эта история с исчезновением козла преследовала лишь одну цель: заставить меня заняться этой историей и дождаться, когда я появлюсь в пещере.

— Вы серьезно? — не поверил я моему другу. — Неужели он настолько умен, этот ваш Проционе?

— О! Он очень умен, уверяю вас, дорогой Уотерсон. Это достойный противник!

— Вы так говорите, словно восхищаетесь им, — проворчал я, отодвигая от себя блюдо с рыбой. Есть мне после этих слов, честно говоря, расхотелось вовсе.

— Я восхищаюсь далеко не им, а его сообразительностью, тонким знанием звериной натуры и умением логически мыслить. Спланировать такое преступление под силу только истинному гению!

— Будет вам петь ему дифирамбы. Скоро вы скажете, что жалеете о его поимке.

— Вы ошибаетесь, дорогой друг. Столь гениальный преступник должен находиться в тюрьме под неусыпным надзором. — Шерлок Зай перебрался в свое любимое кресло, неспешно и вдумчиво набил и раскурил трубку. Я в это время быстро прибрал со стола и уселся напротив на свою подушку — так мне было удобнее. — Но вернемся к делу, — продолжил мой друг, когда я приготовился слушать его. — Первые сомнения возникли у меня, когда я осматривал скелет Козлика, оказавшийся на поверку женского пола. Рога же, как выяснилось, были аккуратно надпилены, а после отломаны. Похоже, Козлику не хватило терпения довести эту тонкую операцию до конца. Где уж ему удалось достать скелет козы, я полагаю, для нас не имеет никакого значения — с этим пусть разбирается следствие, если оно будет возобновлено, разумеется.

— В чем я сильно сомневаюсь, — вставил я. — Тем более, вы ничего Листрейду про Козлика не сообщили.

— Козлик так или иначе мертв, и нет никакого смысла теперь докапываться до истины. Но вернемся к Проционе — он правильно все рассчитал. Он знал про длинный язык Листрейда и был убежден, что инспектор рано или поздно побежит докладывать мне об успешном окончании громкого дела. Как выяснилось, этот енот неплохо знал и меня: я, по его логике, должен был броситься в склеп, а после и в берлогу, как, собственно, и случилось. Получив сигнал от старого волка о вскрытии берлоги полицией, Проционе стал ждать, когда же нам с вами посчастливится появиться в ней — это и было его главной целью во всей этой запутанной истории с козлом.

— Я до сих пор, кстати, не пойму: волка действительно запугали или он служил у енота на добровольной основе?