Закон отражения

— Мои возлюбленные подданные! — во всю силу легких крикнул он. — Я, Шениор д'Амес, восхожу на престол Дэйлорона. Но трон ненадежен, когда не опирается на доверие! Я понимаю, что многие из вас не верят в мое чудесное спасение, и вы все имеете на это полное право. Чтобы раз и навсегда разрешить ваши сомнения, здесь и сейчас, я призываю в свидетели Поющее озеро. Я приму Испытание, и приму его без страха, ибо Истина на моей стороне!

Над площадью повисла мертвая тишина. Шениор оглянулся на Каннеуса, тот, бледный как смерть, лишь покачал головой. Эбберн мелкими шажками подошел к министру, что-то зашептал на ухо.

— Думаю, я принял правильное решение, — громко сказал Шениор, пользуясь молчанием, — лорд Каннеус… позаботьтесь о грузе и веревках, у вас ведь это отлично получалось раньше?

Министр в два стремительных шага преодолел разделявшее их расстояние. Тихо проговорил:

— Очень опрометчивый поступок, милорд. Поющее озеро — всего лишь озеро, полное воды. Или вы никак не избавитесь от этой дурацкой идеи с того момента, как мы виделись последний раз?

Шениор презрительно прищурился и так же тихо ответил:

— О, лорд Каннеус, я совсем забыл, что те, кто провожал меня в Испытание, уже не увидели вас после него. Так вот, если вам это интересно — тогда, ночью, я прошел его, я слышал, как бьется сердце Дэйлорона, слышал голос земли… И меня вытащили из воды живым и невредимым, чтобы убить. Разумеется, вам эти по дробности уже незнакомы…

Министр выдержал его взгляд и коротко кивнул.

— В таком случае вы поступаете правильно. Лишь бы Дэйлорон не лишился последнего короля и усилия благородного д'Эвери не пропали даром.

…Шениор, стоя в лодке, помахал застывшей в ожидании разноликой толпе. Кивнул гребцам:

— Давайте быстро, на самую середину.

Каннеус, расположившись на корме, обвязывал веревкой камень и время от времени бросал на Шениора тревожный взгляд.

— Что, лорд, боитесь собственноручно утопить короля? — усмехнулся дэйлор, аккуратно снимая сперва жесткий камзол, затем сорочку. — Позаботьтесь, чтобы моя одежда не слишком вымокла.

— Вы так уверены в себе, милорд, что я сомневаюсь в здравости вашего рассудка, — пробормотал министр, — но уже поздно что-либо менять. Они, — он кивнул на свидетелей из благородных, — не допустят обмана…

— Я знаю, — просто ответил Шениор, — но я делаю это для того, чтобы мои подданные верили мне. Как ни глупо это звучит.

Больше никто не проронил ни слова.

Шениор, прикрыв глаза, обратился к Дэйлорону.

«Помоги мне, земля, благословленная звездами… Прими меня в свои воды, помоги явить Истину тем, кто ее хочет увидеть…»

— Пора, милорд.

Один из благородных осторожно, но весьма крепко связал ему за спиной руки. Другой привязал груз к ногам. Каннеус, не шевелясь, сидел на корме; его тонкие губы беззвучно шевелились.

— Вы готовы, милорд?

«Услышь меня, моя земля… И помоги… разве я не твое дитя?»

Он молча кивнул.

Выпрямился у самого борта и, как только дэйлор выпустил из рук груз, шагнул в черную бездну.

В первый же миг холод сковал его; Шениор, увлекаемый камнем, летел во тьму, все дальше и дальше от света. В груди заломило, но он сдерживал дыхание.

«Прими же меня, Священное озеро… Яви Истину, которой так жаждет твой народ…»

Страха не было. Невзирая на то, что никто и ничто не ответило ему…

Шениор закрыл глаза, почувствовал, как натянулась сверху веревка. Он повис в ледяной тьме, не достигнув дна, но и без надежды самостоятельно выбраться на поверхность. В ушах зашумело; глоточек воздуха показался самым желанным из всех сокровищ мира…

Я принимаю тебя, возлюбленное дитя мое.

Шениор улыбнулся и вдохнул полной грудью ледяную воду.

* * *

…— Ваше Величество! Милорд!

Голос министра доносился откуда-то издалека.

— Милорд, очнитесь…

В ноздри ударил резкий запах, тело скрутила судорога.

— Милорд, хвала Дэйлорону, вы живы.

— Странно… слышать… это от тебя… Каннеус…

Легкие жгло, будто воздух раскалился. Шениор приоткрыл глаза и увидел высоко над собой чудесный, весь в мраморных цветах, потолок. Скрипнув зубами, Шениор повернул голову.

Оказывается, он лежал в постели, а рядом, сжав в руках какую-то склянку, стоял вездесущий министр.

— Отравить меня вздумал? — прохрипел Шениор. — Как Селлинора?

Каннеус пожал плечами.

— Нет, милорд. Это всего лишь пахучая соль, чтобы привести вас в чувство. Народ ждет, пока вы покажетесь на балконе… ну и представление вы устроили!

— Рассказывай.

— Нет, — Каннеус покачал головой, — сперва вы покажетесь народу, и только тогда я расскажу все, что видел. Давайте я помогу вам подняться.

Шениор привстал, но тут же, к своему ужасу, понял, что не сможет подняться. По крайней мере, сейчас.

— Милорд, вы позволите?

И вдруг крепкие руки министра сгребли его в охапку и поставили на ноги.

— Идемте, осторожно, — Каннеус, тяжело дыша и отдуваясь, дотащил Шениора до балкона.

Внизу гудела, плескалась толпа.

— Помашите им рукой, милорд, и улыбайтесь, улыбайтесь! Вы добились того, чего хотели — теперь все только и говорят, что о настоящем короле. Да еще о воле Дэйлорона. А теперь… осторожно… идем обратно…