Закон совести. Повесть о Николае Шелгунове

В середине сентября подполковник Судейкин был извещен: вернулся в Петербург из очередной поездки по губерниям Георгий Сазонов. Возвращение этого деятеля можно было бы оставить без внимания, лишь отметить его новый адрес, но вот что сообщили из Москвы, где он был проездом: «Сазонов пропагандировал среди молодежи в пользу партии немистов, доказывая, что переворот возможен только при участии армии. Он рекомендовал молодым людям, оставившим по каким-либо причинам высшие учебные заведения, поступать на военную службу».

Сообщение было серьезным, оно поступило из московского Охранного отделения. Что-то разошелся этот Сазонов! Судейкин приказал его арестовать. Следствию дал указание первым делом выяснить, сыграл ли Сазонов какую-либо роль в действиях бывших членов его «артели» Аполлона Карелина и Николая Паули, ныне переведенных из Трубецкого бастиона в «предварилку» то есть в Дом предварительного заключения. Сазонов, заперли в одиночку туда же.

На допросе он ответил, что не знает ни Карелина ни Паули. Ему предъявили их фотографии: «Неужели не узнаете, господин Сазонов?» Признался, что узнает. Но сказал, что знает этих людей под другими именами. Оба они бывали у него на квартире в Эртелевом переулке. В квартире этой, по его словам, «на артельных началах был устроен общий стол».

Ну как же, они вместе только обедали! Выкрутиться думает главный немист! Судейкин распорядился: «Привезите его ко мне на квартиру».

Привезли. Сазонов глядел настороженно, подняв плечи. Он оброс черной бородой, загорел, яркий румянец на щеках казался неестественным. В юные свои годы он, как известно по рассказам, носил синие очки - по тогдашней нигилистической моде, но, окончив университет, отказался от них. Теперь, к тридцати годам, у него замечалась наклонность к полноте - со временем небось и брюшко появится...

Конвойных Судейкин сразу выпроводил за дверь и остался в кабинете с арестованным наедине. Усадил его в кресло. Сказал проникновенным голосом, что с удовольствием читал его прекрасные статьи об артелях. Мысли, высказанные в этих статьях, во многом совпадают с его собственными. Он, Судейкин, сожалеет, что в прошлом году Сазонов отклонил его предложение издавать подпольный журнал, чтобы излагать в нем свои мысли - мысли истинного народника-монархиста.

Судейкин попросил его рассказать о себе. Разумеется, только то, что сам сочтет возможным.

Сазонов, кажется, успокоился. Поудобнее сел в кресле.

- В прошлом году, поздней осенью, - начал он, - вернулся я из разъездов по России. Я привез огромный материал наблюдений и докладывал о них в кружках молодежи. Главная тема докладов моих - ожидание народом благ от коронации...

- Знаю, знаю, - перебил Судейкин. - Ваш доклад производил потрясающее впечатление!

Сазонов был явно польщен и расправил плечи. Клюнул, значит, как карась на дохлого червяка. И еще рассказал, что с докладом выступал также в кругу народовольцев.

- Естественно, возник вопрос, есть ли смысл совершить покушение на государя еще до коронации. Голоса резко разделились. Одни находили необходимым воздержаться - утверждали, что лишь после коронации, когда мечты народа о земле и, воле будут жестоко разбиты, террористические акты произведут сильное впечатление. Тогда народ поймет, что революционеры - его друзья. Другие были за то, чтобы не откладывать подготовленный план... Они просили высказаться меня. Я доказывал, что покушение, совершенное до коронации, будет иметь такие отрицательные результаты, что их и сравнить ни с чем нельзя...

Судейкин встал, возбужденно зашагал по кабинету. Он сейчас чувствовал себя актером на сцене - в момент, когда надо глубоко пронять зрителя.

- Я ночи не мог спать, ожидая покушения, от которого застонала бы Россия...- патетически проговорил Судейкин и повернулся на каблуках. - Что за люди! Это какие-то монолиты! Я гонялся по следам их, а настигнуть не мог. Страшные люди - и страшное ожидалось дело. И вдруг - словно уснули. Приостановили работу. Даже не бежали из России, живьем дались в руки. Я диву дался. Не мог понять, как это могло случиться. Так вот как было дело! И после этого вы - в тюрьме! Нет, вам место не там...

Он сделал такой жест, словно хотел сказать, что место Сазонова не в тюрьме, а в Комитете министров.

- Я доложу о вас государю!

Судейкин увидел: речь его произвела впечатление. Сазонов, можно сказать, на глазах превращался из настороженного арестанта в окрыленного надеждами кандидата на высокую должность. Честолюбив, немист несчастный, честолюбив! Да и что иное, как не честолюбие, толкало его на попытки создать собственную партию с щелью возвести на трон своего царя! Коротки руки у этого народника-монархиста, но лоб, видать, крепкий, вот и надо будет его и народовольцев столкнуть лбами. Вербовать его незачем, он сам станет союзником...