Закон забвения

– Далековато тебя занесло от дома, Деннис. Ты способен ехать?

– Я у Джона Торпа приютился. Хотите посвечу? Провожу вас до ворот.

– Спасибо, не надо. Я тут постою немного, подышу свежим воздухом.

– Как хотите.

Крэмптон пошел дальше. Минуту спустя Джонс заглянул через забор.

– Вот ведь не повезло.

– Ему не сильно по нраву мистер Девенпорт, – сказал Уилл.

– Он приказал высечь его за пьянство. Я полагал, что Крэмптон переселился в Гилфорд.

Они вышли на дорогу. Нед обернулся через плечо и снова заметил раскачивающийся фонарь.

– Он возвращается. – Джонс выругался и схватил один из мешков Неда. – Лучше нам поторопиться.

Наполовину шагом, наполовину бегом, едва не падая, они добрались до ворот усадьбы. Джонс затолкал их во двор. Нед запыхался, в боку кололо, он согнулся пополам, хватая воздух.

– Он нас видел?

– Думаю, нет, – ответил Джон. – Но это не важно. Это дурак и пьяница, и никто не обращает на него внимания. – Он распахнул дверь. – Здесь вам ничего не грозит.

Глава 18

Бывали моменты, особенно в начале путешествия, когда Нэйлеру казалось, что необъятные просторы Америки обрекут их на поражение. Едва они успевали оставить позади одну бесконечную череду лесов, горных отрогов, равнин и озер, как перед ними открывалась другая. Как разыскать двух людей, спрятавшихся в такой безмолвной и безлюдной глуши? Однако на второй день мнение его переменилось: перед ним лежала не столько страна, сколько океан с архипелагом разбросанных по нему поселений – островков цивилизации в окружении враждебной природы. Если только полковники не намерены жить среди индейцев, а это наверняка немыслимо, то число мест, где они могут укрыться, на редкость ограниченно и риск обнаружить себя значительно выше для них, чем можно подумать. Христианское население Новой Англии составляет каких-нибудь тридцать тысяч душ – в одном Лондоне их почти полмиллиона. Для цареубийц, возможно, было бы лучше остаться дома.

Если он хочет достичь успеха, то важнее всего фактор внезапности. Больше всего Нэйлер боялся, что Эндикотт успел отправить гонца с предупреждением к беглецам за несколько часов до выхода его отряда. Эта мысль не давала ему покоя, хотя Джон Чейпин, проводник, уверял его, что нет до реки Коннектикут дороги, кроме той, по которой едут они, и что никто из встреченных ими индейцев не говорил про опережающего их одинокого всадника. Тем не менее Нэйлер настаивал, чтобы охотники скакали каждый день даже после заката солнца, чтобы покрыть как можно больше миль, вопреки возражениям капитана Керка, что уже слишком темно и ехать дальше опасно. Где бы они ни останавливались, пусть даже в самых отдаленных местах, Нэйлер вывешивал экземпляр плаката с объявлением награды – ЖИВЫМИ или МЕРТВЫМИ – в надежде, что какой-нибудь охотник или путник увидит и разнесет весть. На рассвете он всегда поднимался первым, обходил лагерь и будил остальных. Он отдавал себе отчет в зреющем недовольстве среди шотландцев, которые роптали, что променяли одно рабство на другое, и даже сдержанные Келлонд и Чейпин сетовали на усталость лошадей.

И все-таки они повиновались, а иного ему не требовалось. Ближе к вечеру в пятницу, 10 мая, всего три дня спустя после выезда из Бостона, проскакав сто с лишним миль, они достигли Коннектикута. Вместо того чтобы дать людям немного отдохнуть и порадоваться своему достижению, Нэйлер посовещался с Чейпином насчет дальнейшего маршрута и объявил, что им следует немедленно следовать к паромной переправе в Виндзор. Охотники устало расселись по коням. Час спустя они перебрались через реку и хлебали из деревянных кружек эль в нижней комнате маленькой гостиницы близ главной лавки. Все, за исключением Келлонда и Керка, которых Нэйлер отослал разыскать хоть каких-нибудь представителей власти и расспросить про цареубийц. Дожидаясь их возвращения, он пришпилил по плакату на стены лавки и гостиницы и раздал еще несколько посетителям.

Келлонд и Керк вернулись к шести и доложили, что ни священник, ни церковные старейшины не признаются, что видели Уолли или Гоффа, но говорят, будто, по слухам, эта парочка объявлялась в Хартфорде.

– Как давно?

– Месяца два назад, – сказал Келлонд. – Или около того.

– Вы им верите?

– Верю, – ответил Керк.

– А вы, мистер Келлонд?

– Я тоже.

– Хорошо. – Нэйлер допил эль и встал. – Пусть будет Хартфорд.

Шотландцы разразились громкими протестами, особенно Джон Росс, бывший рабочий из графитовых шахт и самый озлобленный из четверки.

– Но здесь есть комнаты, мистер Нэйлер, – возразил Керк, искоса поглядывая на кувшин с пивом. – Да и до темноты всего пара часов осталась. Вместо того чтобы провести еще одну ночь под открытым небом, мы могли бы дать отдых лошадям и выехать на рассвете.

– Надо выступать сейчас. В противном случае какой-нибудь пуританский шпион наверняка опередит нас.

С минуту никто не двигался с места, и Нэйлер пытался понять, не с мятежом ли имеет он дело. Если так, он не был уверен, как следует поступать, находясь так далеко от дома в этой чужой стране. Но тут в его поддержку выступил Чейпин.