Закулисные тайны и другие истории…

В эти дни Нью-Йорк был буквально «залеплен» её изображениями крупным планом: конечно, это были афиши-постеры оперы «Манон Леско», но на них не было ничего, кроме немного стилизованного под XVIII век лица Кристины.

Это же изображение было на всех программках Метрополитен оперы. Подчеркиваю, на всех, а не только на программках оперы Пуччини. Так здесь принято: выбирается одно лицо и оно становится «лицом Мет» примерно на полсезона. Так, год назад таким лицом была Рене Флеминг, в начале сезона 2015–2016 этим лицом был земляк Кристины, рижанин Александр Антоненко. За годы, что я хожу в Мет, этими лицами были и Доминго, и Хворостовский, и Нетребко. А вот теперь – Кристина Ополайс.

Кристина, вы уже чувствуете себя дивой? Примадонной? Суперзвездой?

Александр, я не думаю об этом. И мне в общем-то всё равно. Если кто-то считает, что я суперзвезда – не буду возражать. А1не важно хорошо сделать роль, чтобы голос звучал, чтобы выполнить все указания режиссера и дирижера. Чтобы я была довольна своей работай. А что говорят критики и публика – меня не касается.

А вы читаете, что критики о вас пишут

Нет, никогда.

Вот сегодня в Нью-Йорк Таймс главный музыкальный критик этой газеты Антонио Томмазини написал про вас очень хвалебные слова…

А, правда? Ну и хорошо. Мне приятно. Но всё равно читать не буду. Потому что наверняка он кого-то ругает… И мне это наверняка испортит настроение. А мне еще надо спеть много спектаклей…

Ладно, забудем пока об этом. А знаете, у вас есть нечто общее с Леонардом Бернстайном.

Хм, что же это?

Дело в том, что немыслимый карьерный взлет Бернстайна начался в 1943 году, когда он заменил великого Бруно Вальтера и вошел в сложнейшую программу за несколько часов, без репетиций. Концерт был в переполненном Карнеги-холл, играл оркестр Нью-Йоркской филармонии. На его счастье, в этот день была радиотрансляция концерта на всю Америку. Он стал знаменитым и остался таким до конца своих дней.

Да, действительно, похоже.

Расскажите подробней, хотя я понимаю, что вам уже наверное, надоело об этом рассказывать.

Нет, с удовольствием расскажу. 4 апреля 2014 года в Мет была премьера оперы «Мадам Баттерфляй», где я пела заглавную роль. Спектакль прошел очень успешно, после этого, как положено, был большой банкет, легла я поздно, не могла успокоиться, еще пила чай, посмотрела какое-то кино. Заснула около 5. А в 7.30 утра зазвонил домашний телефон. Да, именно домашний, мобильный я, конечно, выключила. Звонит телефон, так настойчиво, много раз. Я, конечно, понимаю, что-то случилось, мне вообще раньше 12 никто не звонит. Беру трубку и слышу: Кристина, это Питер Гелб (генеральный менеджер Метрополитен-оперы, самый влиятельный человек в мировом «оперном океане»).

– Кристина, вы должны нас выручить. Сегодня в час дня у нас «Богема», трансляция HD television на весь мир. Анна Хартиг тяжело заболела. Вы делали когда-то роль Мими. Выручайте.

– Но, господин Гелб, я не могу. Я пела Мими год назад. Совсем в другом городе, с другими певцами, с другим режиссером, с другими мизансценами…

– Кристина, вы должны нас выручить.

– Нет, я не смогу.

И я положила трубку. И хотела спать дальше. Но не смогла. И через 5 минут перезвонила Гелбу.

– Мистер Гелб, я попробую.