Закулисные тайны и другие истории…

Моя семья не была музыкальной. Мама, правда, любила петь, но делала это исключительно для собственного удовольствия. Кстати, мама и сейчас хорошо поет, хотя ей уже 89 лет. А отец был инженером и очень далек от искусства. Так что в первые годы моей жизни ничто не предвещало, что я стану музыкантом. Тем не менее, родители отдали меня в музыкальную школу, но вовсе не потому, что я проявлял какие-то исключительные способности – в то время в интеллигентных семьях было принято, чтобы ребенок учился играть на каком-нибудь музыкальном инструменте.

С музыкальной школой вышла комичная история. Я очень хотел учиться на пианино, но дома этого инструмента не было, стоил он дорого и родители, люди небольшого достатка, не могли позволить себе его купить. Правда, спустя несколько лет пианино в нашем доме всё-таки появилось, но играть на нём я выучился уже самостоятельно. В музыкальной же школе я учился по классу виолончели.

Первое время моё обучение музыке носило довольно безобидный характер. Однако лет в десять-одиннадцать я вдруг страстно увлекся музыкой. Как вспоминают мои родители, это увлечение было настолько сильным, что я перестал гулять во дворе, играть в футбол, словом, забросил все мальчишеские забавы – меня просто невозможно было оттащить от инструмента.

Мое детство – это первое послевоенное десятилетие, в то время в стране появились первые стереофонические проигрыватели, купили такой и мы. Так началась моя одержимость музыкальными пластинками, которые я слушал как безумный. Чуть позже к музыкальным увлечениям прибавилось еще одно. Я рос очень читающим мальчиком, и в какой-то момент стал запоем читать биографии великих композиторов и музыкантов. Таких книг у меня было великое множество, я умудрялся доставать их через все доступные мне каналы.

Так что я еще в детстве пошел по этой дорожке, и с удовольствием хожу по ней до сих пор. Видимо, какой-то музыкальный ген был заложен во мне с самого рождения. И, знаете, меня это очень удивляет – повторюсь, я рос не в творческой семье, и насколько я могу судить о своей родословной, никто из моих предков никогда не проявлял каких-то художественных талантов. Правда, в моем и следующих за мной поколениях семьи появилось довольно много людей, занимающихся музыкой, поэзией, живописью.

Наверное, вы имеете в виду свою супругу Ирину и сына Льва?

Да, их в первую очередь. Мне очень повезло – у меня замечательная жена. Мы с Ириной вместе уже 32 года, нашему сыну 31 год, а недавно, не могу не поделиться своей радостью, у нас родился внук – Вениамин.

Ирина – важнейший человек в моей жизни, моя первая слушательница, главная советчица, и, можно сказать, партнер по творчеству. Вместе мы написали огромное множество песен, в том числе для кино и для театра. Ирина не профессиональный музыкант (она поэт, писатель, переводчик), но она очень тонко чувствует музыку. Все свои произведения я в первую очередь играю ей, и если вижу, что жена хмурится – бегу переделывать.

А Лёва – моя гордость. Он очень талантливый мальчик. Сын тоже композитор, и мне кажется, значительно более одаренный, чем я. Лёва – американец, вот уже двадцать лет он живет в США, там и работает. Но в то же время он очень любит Россию. Лев сотрудничает с великими музыкантами, например, с виолончелистом Йо Йо Ма, «Кронос-квартетом». Он пишет музыку для кино, причем теперь уже для очень серьезных фильмов – сын дважды работал с Френсисом Фордом Копполой.

Ваше творчество всегда развивалось в двух направлениях. С одной стороны – серьезная музыка, академические жанры, с другой – эстрада. Как так получилось?

Вы правильно заметили, я действительно принадлежу к довольно редкой категории композиторов, которые умудряются писать и академическую музыку, и эстрадные композиции. Большинство моих коллег по цеху предпочитает сосредотачиваться на чем-то одном. Впрочем, все мы знаем исключения из этого правила, назову лишь несколько имен – Леонард Бернстайн, Андрей Петров, Арно Бабаджанян, Андрей Эшпай.

Что касается меня, то эти два направления моего творчества всегда развивались параллельно. Знаете, я люблю говорить одну фразу, довольно банальную, но справедливую: «Не бывает плохих жанров, бывает плохая музыка». В любом жанре, в том числе и в серьезной музыке, можно найти слабые произведения. То, что музыка академическая, не гарантирует, что она качественная. И здесь довольно много бездарных композиторов. Более того, и у великих бывают неудачи – даже у Моцарта, даже у Чайковского, даже у Рахманинова.

И не стоит презрительно относиться к эстраде как к «низкому» жанру. Да, в ней много банального, пошлого, бездарного. Но в ней же встречаются и величайшие шедевры музыкального искусства.