Заложник времени. Заметки. Размышления. Свидетельства

Говорю об этом столь подробно, чтобы убедить читателя: ничего уникального в карьере М. С. Горбачева не было – его выдвижение во многом определялось системой, где превыше всякого аргумента почитался аналог, то есть повторение того, что уже было. Считаю, что в избрании М. С. Горбачева в 1978 году секретарем ЦК КПСС по вопросам сельского хозяйства после смерти В. Д. Кулакова в числе, очевидно, самых главных аргументов были не его какие-либо исключительные качества специалиста-аграрника, а то, что покойный, ведавший в ЦК КПСС вопросами села, был до этого тоже первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС. С этим же непосредственно было связано и скорое избрание М. С. Горбачева сначала кандидатом, а затем и членом Политбюро. Партийная система была сильна повторением апробированного, проверенного.

Существует много суждений о том, что сыграло главную роль в том, что М. С. Горбачев стал генеральным секретарем ЦК КПСС. Сочиняют мифы, что могло быть иное решение, называют Лигачева, Громыко, Рыжкова… тех, кто якобы сыграл особую роль в этом решении. Из того, что мне известно, все это из области предположений и фантазий. Никакого иного решения после смерти К. Черненко не было и быть не могло. Система в партии была канонически строгой и неизменной: человек, который при Черненко фактически был вторым лицом в партии, вел заседания Секретариата ЦК, то есть руководил всем партийным аппаратом, вел в период отсутствия генерального секретаря заседания Политбюро, неизбежно становился первым лицом в партии. Так генеральным секретарем стал Ю. В. Андропов, выдвинутый Л. И. Брежневым после смерти М. А. Суслова на руководство партийным аппаратом, так же при весьма ограниченных личных, профессиональных способностях генеральным стал и К. У. Черненко, и не только потому, что он своей слабостью устраивал всех других. Нет, он стал во главе аппарата ЦК КПСС, поскольку Ю. В. Андропову не было отпущено время на его перемещение или освобождение, он просто обречен был стать первым лицом в партии. Таковы были строгие и незыблемые законы партийной системы.

В заметках о М. Горбачеве нередко встречаются недоумения по поводу его невиданной популярности на первых этапах деятельности. Мне кажется, мы забываем, что оценки человека, события – это всегда сравнение с кем-то и с чем-то уже происходившим ранее. М. С. Горбачев приобрел быстро авторитет, ибо представлял собой нечто совсем отличное от того, что мы привыкли видеть долгие годы, наблюдая за Л. И. Брежневым, К. У. Черненко. Его свободная, без напряжения речь, открытый выход к людям с откровенными обращениями – все это не могло не вызывать симпатии и не гарантировать успех. Разумеется, при этом не менее важным было то, о чем говорил М. С. Горбачев, а говорил он о том, что от него давно ждали: нельзя жить так, как мы живем, советские люди достойны иной, более счастливой судьбы.

Теперь много измышлений о том, как труден, как непредсказуем наш народ, как сложно направить его на новые дела, научить работать и жить по-новому. И почему-то редко встречаешь суждения о том, как он доверчив, как быстро откликается на обращения тех, кто несет ему надежду, особенно если она совпадает с тем, что он хочет и ждет сам.

Много пишут о миссии М. С. Горбачева как о представителе тех партийных идеалистов – коммунистов 30-х годов, многие из которых были уничтожены Сталиным, а более позднее поколение не развращено и деморализовано Брежневым. Я не разделяю стремления представить М. С. Горбачева в роли мессии, пророка. Он выразил уже в своих первых речах и действиях лидера то, что ждали после XX съезда КПСС, что было неизбежно с уходом поколения Суслова, Брежнева, Черненко, Громыко…

Не могу не согласиться с тем, что, как человек своего поколения и своего времени (Горбачев сам об этом много раз говорил), он нес в своих деяниях и поступках все его черты и всю ограниченность. Именно в этом, наряду с особенностями психологии, его двойственность и непоследовательность. Он хотел быть великим реформатором, первым демократом среди всех, но одновременно желал оставаться тем же вождем нации, лидером партии и государства, сохраняя ту же власть и те же методы и способы взаимоотношений с ближайшим окружением, основанные на безусловном послушании. С этим непосредственно связана и не слишком большая скромность Горбачева: в столь сложное для страны время строительство персональных дач-дворцов. Не случайно посетившие его соратники в драматические дни августа 1991 года в Форосе были прежде всего поражены роскошью покоев генерального секретаря и затем передавали близким доверительно, что царь так не жил.