Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий (репринт, старая орфография)

Спектакли были одною изъ главныхъ увеселительныхъ статей, но при этомъ вышелъ слѣдующій забавный случай. Въ спискѣ пьесъ, назначенныхъ для театральныхъ представленій, помѣстили между прочимъ балетъ: «Обманутый опекунъ». Императрица поспѣшила исправить эту оплошность, отмѣнивъ представленіе балета, который могъ бы показаться намекомъ на королевскаго опекуна, герцога Зюдерманландскаго.

Дѣло близилось къ концу, и Державинъ принялся сочинять стихи, соотвѣтствовавшіе предстоящему торжеству. Онъ написалъ хоръ, который предполагалось исполнить при обрученіи царственной четы. Хоръ этотъ начинался слѣдующею строфою:

Орлы и львы соединились,
Героевъ храбрыхъ полкъ возросъ,
Съ громами громы породнились,
Поцѣловался съ шведомъ россъ.

Упоминаніе въ этихъ строкахъ объ орлахъ и львахъ была намекомъ на соединеніе при будущемъ бракѣ двухъ государственныхъ гербовъ Россіи и Швеціи.

Каждая строфа этого торжественнаго хора сопровождалась такимъ припѣвомъ:

Сіяньемъ Сѣверъ украшайся,
Ликуй Петровъ и Карловъ домъ,
Екатерина наслаждайся
Симъ славнымъ рукъ твоихъ плодомъ.

Не довольствуясь этимъ, Державинъ подготовилъ и другой еще стихотворный запасъ. Онъ написалъ еще торжественный хоръ для польскаго. Въ этомъ произведеніи, онъ, обращаясь къ молодой четѣ, восклицалъ:

Ваше вѣчное согласье
Вамъ подастъ веселы дни,
Насадитъ народамъ счастье
Мира сладкаго въ тѣни!

Такими же пророческими восклицаніями отличалась и заключительная строфа этого хора. Въ ней пѣлось:

Да будетъ въ вѣкъ благословенна
Порфирородная чета,
Въ Россіи, въ Шведьи насажденна
Премудрость, храбрость, красота!

Поводовъ къ такимъ піитическимъ заготовкамъ было, по-видимому, весьма достаточно. О благополучномъ исходѣ дѣла думалъ не одинъ Державинъ, но и всѣ лица, состоявшія при дворѣ императрицы. Такъ, напримѣръ, графъ А. Р. Воронцовъ писалъ отъ 7-го сентября своему брату въ Лондонъ:

«Всѣ затрудненія устранены, и уже три дни великая княжна считается невѣстою. Послѣ обѣда она бываетъ у матери, или у старшаго брата, гдѣ бываетъ и король. Деньги до такой степени подѣйствовали на рыцарство (ordre Equestre), что оно прислало сюда депутатовъ просить отмѣнить бракъ съ принцессою мекленбургскою и просить въ замужество великую княжну. Впрочемъ, я думаю, что регентъ и его министръ, видя приближеніе той поры, когда король неизбѣжно ускользнетъ отъ ихъ власти, желали сами обдѣлать свои дѣла. Говорятъ, что бракъ этотъ съ подарками стоитъ уже 2,000,000 рублей. Свита короля многочисленная и отборная, но шведы смѣшны, они или надмеваются или принижаются». Въ концѣ этого письма Воронцовъ прибавлялъ: «императрица объявила, что въ свитѣ королевы не будетъ никого изъ русскихъ. Одна только Ливенъ проводитъ ее въ Стокгольмъ».

VIII

Дѣло такимъ образомъ шло на ладъ, и нѣкоторыя подробности о сближенія жениха и невѣсты сохранились въ письмахъ великой княгини Маріи Ѳеодоровны къ ея супругу («Русск. Стар.» 1874 г.).

5-го сентября, она писала Павлу Петровичу, что передала императрицѣ его замѣчаніе о томъ, что король влюбленъ въ малютку (la petite), т. е., что онъ имѣетъ на нее виды. При этомъ государыня спросила, говорилъ ли онъ самъ объ этомъ великому князю? — но на этотъ вопросъ — добавляетъ Марія Ѳеодоровна — я не съумѣла отвѣтить.

Отъ того же числа, но нѣсколькими часами позже, она писала: «Пишу къ вамъ два слова, покуда наши женихъ и невѣста сидятъ другъ возлѣ друга и тихо разговариваютъ. Генеральша Ливенъ, Елена и я готовили пасту для слѣпковъ, Анна играетъ, сидя на стулѣ; регентъ и Стедингъ около насъ разсматриваютъ камеи». Еще позднѣе, но опять въ тотъ же день, она сообщала: «свиданіе прошло чудесно и кончилось самыми нѣжными объясненіями». Отъ 7-го числа Марія Ѳеодоровно сообщала мужу: «императрица говоритъ, будто молодой женихъ такъ пламенно желаетъ видѣть малютку, что она даже не знаетъ, что ей дѣлать».

Марія Ѳеодоровна желала сама поскорѣе просватать свою дочь и подробно описывала свои старанія по этой части въ письмѣ къ императрицѣ отъ 7-го сентября:

«Повидимому, все устраивается по нашимъ желаніямъ… Разговоръ мой съ королемъ я начала съ того, что сказала ему, какъ груститъ малютка, видя его печальнымъ, какъ безпокоится о немъ и просила его говорить со мною какъ съ другомъ. Король возразилъ: я уже просилъ ее успокоиться, сказавъ, что нѣтъ ничего опаснаго».