Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий (репринт, старая орфография)

Благополучному исходу дѣла повредилъ въ особенности духовникъ короля, Флеммингъ, съ которымъ онъ посовѣтовался на-единѣ послѣ прочтенія договора. Этотъ фанатикъ-пасторъ прямо заявилъ своему духовному сыну, что допущеніе устройства въ королевскомъ дворцѣ иновѣрческой церкви поведетъ къ ниспроверженію въ Швеціи лютеранской вѣры и что вообще нельзя допустить подобнаго нечестія.

Императрица надѣялась, однако, уладить разстроившееся дѣло иными способами. На бывшемъ 12-го сентября въ Таврическомъ дворцѣ балѣ она приказала графу Моркову отправиться на слѣдующее утро къ шведскимъ уполномоченнымъ для передачи имъ проекта договора и для обсужденія отдѣльныхъ статей, а въ числѣ ихъ и статьи о вѣроисповѣданіи, въ которой они просили вычеркнуть слова: «православная, апостольская, греческая» и поставить въ замѣнъ того: «исповѣданіе, въ которомъ она родилась». Между тѣмъ на томъ же самомъ балу великая княгиня Марія Ѳеодоровна свидѣлась съ Густавомъ. Онъ былъ молчаливъ и не сказалъ ни слова на счетъ спорнаго вопроса, но Стедингъ говорилъ объ этомъ со слеазми на глазахъ и просилъ великую княгиню еще разъ переговорить съ королемъ, полагая, что дѣло уладится.

На другой день послѣ этого бала, князь Платонъ Зубовъ писалъ черезчуръ безтолково къ великому князю Павлу Петровичу слѣдующее: «Ни король, ни регентъ на врученныя имъ бумаги отъ ея императорскаго величества условія и на принятіе коихъ регентъ всемѣрно преклонить короля желалъ, въ чемъ усердно стараться обѣщалъ, до сихъ поръ никакой вновь отповѣди не сдѣлали, но полномочные всѣ единогласно говорили, что они и сами не настаиваютъ, такъ какъ король ихъ согласенъ «dans le principe et ne voulant point en avouer les conséquences», самъ опровергаетъ все это, что самъ же обѣщалъ; и что, бывъ убѣжденъ въ крайней нуждѣ и въ справедливости кончить все къ взаимному удовольствію, употребятъ они всѣ возможности согласить короля самого съ собою и довести его до исполненія общаго желанія; въ чемъ предуспѣть еще вовсе не отчаяваются. Объ отъѣздѣ же никто и ничего не говоритъ».

Но если Зубовъ думалъ такимъ письмомъ утѣшить хоть нѣсколько раздраженнаго великаго князя, то записка, посланная въ то же время императрицею къ великой княгинѣ, представляла дѣло въ иномъ видѣ, такъ какъ въ ней Екатерина не говорила уже ни о какихъ переговорахъ съ королемъ, а только сообщала своей невѣсткѣ, что «кузенъ Густавъ, какъ она, Екатерина, надѣется, станетъ укладывать свои пожитки».

Къ сыну же своему Екатерина писала: «Выдался такой день, въ который весь шведскій дворъ, всѣ, начиная съ короля и регента до послѣдняго слуги, съ утра до вечера, перессорились во всѣхъ этажахъ дома, послѣ чего каждый слегъ въ постель, сказавшись больнымъ. Два дня сряду посылала я освѣдомляться о ихъ здоровьѣ. Третьяго дня вечеромъ ко мнѣ приходилъ регентъ съ просьбою возобновить переговоры, потому что онъ выдалъ и подписалъ уполномочія. Я отвѣчала, что подумаю. Дѣйствительно, вчера состоялась конференція, на которой было рѣшено, что ратификація короля послѣдуетъ черезъ два мѣсяца послѣ его совершеннолѣтія. Тогда объяснится, фанатизмъ ли былъ съ его стороны или были происки регента».

14-е и 15-е сентября прошли въ переговорахъ, не подвинувшихъ, впрочемъ, дѣла впередъ. Король видѣлся съ императрицею, а у министровъ обѣихъ сторонъ было нѣсколько конференцій. Самъ же Густавъ выпутывался изъ затруднительнаго положенія, ссылаясь на то, что хотя по силѣ шведскихъ законовъ онъ не можетъ уступить желаніямъ императрицы, но посовѣтуется объ этомъ съ государственными чинами, которые соберутся въ день его совершеннолѣтія, и если они изъявятъ согласіе, чтобъ у нихъ была королева, исповѣдующая греческій законъ, тогда онъ отправитъ пословъ за великою княжною.

Императрица замѣтила, что король можетъ обручиться и теперь. Къ этому прибавляютъ, будто она предлагала, на случай, если-бы бракъ короля вызвалъ среди его подданныхъ волненія, предоставить ему для усмиренія ихъ свое войско.

Жестокое оскорбленіе, нанесенное королемъ ни въ чемъ неповинной невѣстѣ, шведы оправдывали тѣмъ, что для устройства ея брака съ королемъ прежняя его невѣста потерпѣла, по требованію императрицы, подобное и даже еще большее оскорбленіе. Кромѣ этого, они ссылались на то, что сама Екатерина слишкомъ безцеремонно обращалась съ другими невѣстами-принцессами, вызвавъ въ Петербургъ двухъ дармштатскихъ, трехъ виртембергскихъ, двухъ баденскихъ и трехъ кобургскихъ, всего одиннадцать германскихъ принцессъ, для того, чтобъ ея сынъ и два ея внука могли выбрать себѣ по невѣстѣ, а прочихъ молодыхъ представительницъ владѣтельныхъ домовъ отпустить съ обиднымъ для нихъ отказомъ.