Заметки из хижины «Великое в малом»

— Как эти начетчики любят упрекать людей! Могла ли эта женщина все как следует продумать в этом стремительном потоке, где каждый неверный шаг грозил гибелью? Спасти обоих у нее не было сил, и она пожертвовала сыном, чтобы спасти свекровь. Это согласуется и с небесными законами, и с человеческими чувствами. Если бы умерла свекровь, а ребенок остался жив, разве не думала бы она об этом всю свою жизнь? И разве не обвиняли бы ее в том, что из любви к сыну она пожертвовала свекровью?

К тому же ребенок был еще совсем мал, и неизвестно, суждено ли ей было выкормить его и вырастить; а если бы свекровь погибла и ребенка ей не удалось бы вырастить, разве не раскаивалась бы она еще сильнее?

Поступок этой женщины свидетельствует о ее удивительном здравом смысле. К несчастью, свекровь ее не захотела жить, и это повлекло за собой и ее смерть. Вот это, действительно, достойно сожаления!

А эти, самодовольно болтающие языками о чувствах и долге, да они способны вывести из себя даже мертвецов за Желтыми истоками!

Сунь Фу[464] в своем «Исследовании о благородных владыках периода Чуньцю» порицает всех, не найдя за весь период в двести сорок лет никого, достойного похвалы.

Ху Чжи-тан[465] в своем «Скромном взгляде на историю» утверждает, что со времени Трех династий не было ни одного настоящего человека. Рассуждать-то они рассуждают, но это не то, что мне бы хотелось слышать!

[660. Лис объясняет человеку даосскую теорию тренировки и очищения сердца, освоение которой необходимо для овладения искусством перевоплощений.

661. Лисе-оборотню не удается завлечь добродетельного юношу.

662. О диких зверях, водившихся в районе Урумчи.

663. Кумирня, построенная предками Цзи Юня.

664. Об увлечении шахматами в разные эпохи.]

(665.) Во времена правления минского императора под девизом Тянь-ци[466] человек с Запада, Ай Жулю[467], составил книгу в одном томике «Изложение науки Запада», где он рассказывал о том, как в его стране пестуют талантливых ученых; речь шла о шести отраслях знаний: ледолоцзи — филология, фэйлософэйя — философия, медицина — медицина, лэсыи — законоведение, цзяноносы — педагогика и тулужия — теология.

Преподавание у них имеет свою последовательность: в подавляющем большинстве случаев от филологии переходят к философии, и философия является основой всего. Их филология сходна с нашей, китайской филологией, и философия их похожа на нашу; медицина, законоведение и педагогика у них профессиональные занятия; теология — это высшее учение о судьбе в Законе божьем.

Все свои силы они отдают исчерпывающему постижению существа вещей, а также разумному применению формы, что несколько сходно с порядком учения неоконфуцианцев. Особое значение придается сущности вещей; при исчерпывающем постижении остаются отклонения, не составляющие системы, — это область метафизики.

В конце своей книги Ай Жулю говорит о стеле танского времени[468], показывая, что их религия давно проникла в Китай.

В надписи на этой стеле говорится о том, что в двенадцатом году Чжэнь-гуань[469] А Лобэнь[470] прибыл издалека в Китай, привезя с собой в дар священные книги и изображения. Тогда в одном квартале Иннина по императорскому указу был построен монастырь Дацинь, могущий вместить двадцать одного монаха... и так далее.

Согласно «Собранию речений из Сици»[471], в пятом году правления Чжэнь-гуань[472] в Китай прибыл проповедник — муху[473] Хэлу, который рассказал императору о зороастризме, и император повелел построить в квартале Чунхуа столицы Чанъань зороастрийский храм и наименовать его дациньским или персидским храмом. В седьмую луну четвертого года Тянь-бао[474] был издан указ — считать персидскую религию идущей из Дациня и давно уже распространившейся в Китае. Поэтому ранее построенные храмы были соответственно переименованы. Персидские храмы в обеих столицах переименованы в дациньские храмы. Такие храмы имелись во всех областях и уездах.

В «Сокровищах книжных палат»[475] говорится, что в седьмом году под девизом Кай-юань[476] владетель Тухэло[477] обратился к императору с предложением прислать великого мучжэ[478], разбирающегося в небесных законах: «Это человек глубоких знаний, нет такого вопроса, на который он не мог бы ответить. Смиренно надеюсь, что император в своем милосердии примет его и расспросит о нашей религии»[479]. Видя, что это человек больших способностей, император попросил его учредить храм, в котором «он занимался бы культом», предписанным их религией.