Заметки о моем поколении. Повесть, пьеса, статьи, стихи

Отличная книга! Подобно Максу Бирбому[479], Менкен в своем творчестве неизменно узнаваем. Но то и дело удивляешься – само собой, он создал себе, книга за книгой, солидную литературную репутацию, которой может позавидовать любой американец, разумеется, он сделал для национальной литературы больше, чем любой из ныне живущих, и все-таки нельзя не сожалеть о столь полном успехе. Чем он займется сейчас? Все, кто воевал в прессе с «синими законами», швыряются кирпичами из разрушенных им зданий на все еще дымящихся развалинах. Положим, ему сейчас сорок; какими будут его следующие двадцать лет? Найдет ли он новых богов, чтобы свергнуть их с пьедестала, доверчивых, неискушенных пентюхов, достаточно тупых, чтобы корчить из себя интеллигенцию и попасть на острие его карандаша? Или он будет расхаживать среди руин, человек, сраженный своим собственным успехом, ставший в конце концов столь же бесполезным, как один из тех персонажей Конрада, которыми он так искренне восхищается?

«Три солдата» Джона Дос Пассоса [480]

Если не считать парочки памфлетов Эптона Синклера[481], тщательно замаскированных под романы, но тем не менее игнорируемых праведными американскими книготорговцами, «Три солдата» молодого выпускника Гарварда Джона Дос Пассоса[482] – первая достойная внимания книга о войне, написанная американцем. Рядом с ним бледнеет даже «Алый знак доблести»[483]. Перевернув последнюю страницу «Трех солдат», я исполнился чувства, коему нет названия, но вызвать которое может лишь работа, выполненная с наивысшей степенью непредубежденности. Эту книгу не будут читать в западных штатах, для них и «Главная улица»[484] была чересчур остросоциальной. Сомневаюсь, что «интеллигентная» публика Среднего Запада когда-нибудь снова рискнет увлечься серьезным американским романом, если в нем нет любовной интриги.

Нет, «Трем солдатам» никогда не составить конкуренцию «Шейху»[485] или тем непристойным проповедям, которыми доктор Крафтс[486] угощает охочих до острых ощущений жен мясных королей и владельцев похоронных бюро. Данная книга может лишь напугать весь этот караван-сарай из «стодвадцатипроцентных американцев», чиновников на символическом жалованье[487] да кровожадных старых дев, выстраивающихся в очередь перед книжными магазинами, чтобы купить и прочесть шедевр испанского Зейна Грея (сейчас в кино как раз идет фильм, где его героя играет бойкий молодой человек с волосами, уложенными с помощью машинного масла)[488].

Но тем здесь, кому требуется более приличный досуг (то есть жалкой дюжине человек), я искренне рекомендую «Трех солдат». Перед читателем развернется весь великолепный фарс 1917–1918 годов. Он услышит пронзительные голоса типчиков из Х. А. М. Л., которые со снисходительными улыбками[489] говорят: «Я бы записался добровольцем, несомненно, записался бы, только у меня слабое зрение!», «Помните, что ваши женщины, ваши сестры, возлюбленные и матери молятся за вас в эту минуту!», «Я слышал, как билось великое сердце Америки!», «О ребята, никогда не забывайте, что вы принимаете участие в великом христианском деле!»[490].

И попутно он увидит, что, произнося пафосные речи, эти ханжи не гнушаются сдирать с солдат по двадцать центов за чашку какао. Он увидит, как военная полиция жестоко избивает рядового, забывшего отдать честь офицеру.

Он увидит грязь и боль, жестокость, истерию и панику в одном затянувшемся трехлетнем кошмаре и будет знать, что война принесла весь этот ужас и помои не в жизнь какого-то постороннего человека или его сына, а в ЕГО собственную жизнь и в жизнь ЕГО сына, того самого здорового молодого самца, который два года назад вернулся из Франции, хвастаясь военными «подвигами».

Первый солдат – Дэн Фюзелли из Калифорнии, глупый и честолюбивый человечек, плетущий интриги оказывающий мелкие любезности и терпящий крах своих грандиозных замыслов. Его путь мы проследим от учебного лагеря до послевоенного Парижа, где, потрепанный, но непобежденный, он становится кашеваром в нестроевой части.

Второй солдат, юноша по имени Крисфилд, – настоящий дикарь из Индианы. Он убивает своего воображаемого врага – и вовсе не потому, что тот его действительно обидел, просто такова реакция его неукротимой натуры на армейскую дисциплину; впоследствии он дезертирует из армии и остается в Париже.

Двум этим неучам противопоставлен третий персонаж, музыкант, влюбленный в изысканную прозу Флобера.

Именно из-за этого Джона Эндрюса, главного героя, Дос Пассос почти утрачивает объективный флоберовский стиль и начинает писать о войне в духе мистера Бритлинга[491], позволяя себе ложный пафос и псевдозначительные многоточия. Впрочем, через пару страниц он все же исправляется и до самого конца книги крепко держит штурвал.