Заметки о моем поколении. Повесть, пьеса, статьи, стихи

Папа. Тут и думать нечего: величайшим президентом был Линкольн. (Он снова поворачивается к шкафу, всем своим видом выражая, что раз и навсегда разрешил некий тривиальный вопрос.)

Джерри. Я говорю о сегодняшних выборах. Сегодня будут выбирать кандидата в президенты. Ты что, газет не читаешь?

Папа (не разобрав ни единого слова). Хм.

Шарлотта. Ты же знаешь, что он ничего не читает, кроме Библии. Что ты пристал к нему?

Джерри. В библиотеке он читает энциклопедию. (С обличительным пафосом.) Если бы он читал газеты, то во всем бы разбирался и мог высказать мнение. А он молчит, как истукан.

Шарлотта. Да, он не треплет языком целыми днями. Хотя бы на это ему соображения хватает, верно, папа?

Папа не отвечает.

Джерри. Послушай, Шарлотта, никто ничем не треплет. Встречаю вот я человека на улице, и он говорит: «Ну что, кого-то там выдвинули в президенты», а я на это: «Ну, штока… вота…» Что, если я скажу: «Величайшим президентом был Линкольн»? А он мне: «Да уж, всем шишкам шишка».

Папа (растерянно обернувшись к ним). Кто-то взял мою Библию…

Джерри. Никто ее не брал, папа, она на второй полке.

Папа (не слышит). Не люблю, когда ее переставляют.

Шарлотта. Никто ее не переставлял.

Папа. Старуха-мать, бывало, говорила мне: «Хорейшо…»

В этот момент его взгляд натыкается на Библию, и он теряет мысль. Папа вытягивает Священное Писание, попутно сбросив на пол две-три книги. Грохот, с которым они падают, ему не слышен, и, полагая, что собеседники не заметили его оплошности, папа ногой загоняет упавшие книги под шкаф. Джерри и Шарлотта обмениваются взглядами. С Библией под мышкой папа прокрадывается к лестнице. На первой ступеньке замечает что-то блестящее. Не без труда нагнувшись, безуспешно пытается подобрать предмет.

Папа. Эй, здесь гвоздь, а похоже на монетку. (Начинает подниматься по лестнице.)

Джерри. Думал, что нашел десять центов.

Шарлотта (со значением). Нашел где искать.

В наступившей тишине слышно, как папа взбирается по лестнице. Примерно на половине пути раздается шум, как будто он оступился. И снова тихо.

Джерри. Папа, ты жив?

Нет ответа. Слышно, как папа возобновляет свое восхождение.

Передышку сделал.

Подходит к книжному шкафу, подбирает и ставит на место книги. Дз-з-зинь! Опять звонят в дверь. Наверно, это бэ-у-тэ…

Я сам открою!

Шарлотта (она уже на ногах). Нет, я открою. Это моя сестрица Дорис, я знаю, как она звонит. А ты уже открывал.

Джерри. Тот раз не считается – человек ошибся дверью. По правилам теперь моя очередь.

Открыть дверь – приятное отвлечение, из-за этого они каждый раз устраивают перебранку.

Шарлотта. Я открою!

Джерри. Пожалуйста, не утруждай себя.

Дз-з-зинь! Звонят уже нетерпеливо.

Шарлотта и Джерри (вместе). Давай по-хорошему!..

Вместе устремляются к двери. Джерри открывает рот, намереваясь еще поспорить, и в эту минуту она влепляет ему пощечину. И, молниеносно проскользнув к двери, открывает ее.

Какова, а? Джерри стоит с окаменевшим лицом, а в комнату входит Дорис, сестра Шарлотты.

Что ж, давайте я расскажу вам о Дорис. Ей девятнадцать лет, хорошенькая. Мила, стройна, в одежде видно стремление поспеть за всеми модами сразу. Она принадлежит к той категории среднего класса, где девицы воротят нос от работы, а вовсе не работать средства не позволяют. В этом, вероятно, четвертьмиллионном городе она знает нескольких девушек, которые знают нескольких девушек, являющихся «общественными деятелями», и оттого полагает, будто принадлежит к местной аристократии. В мыслях, манерах и поведении она подражает кинозвездам, также набираясь впечатлений от великосветских дебютанток, которых иногда видит в городе и о которых знает всю подноготную. Дорис – прилежная читательница светской хроники.

Она входит горделивой поступью, слегка наклонив вперед голову. Говорит усталым голосом, важные слова выделяет поднятием бровей.

Дорис. Привет вам, люди.

Джерри (сквозь зубы, чтобы не сорваться). Здравствуй, Дорис.