Замок Кон’Ронг

Только вот к великолепию прилагались Лесс и его семейка. И это Джинджер решительно не нравилось.

– А ты хотела бы здесь жить? Всегда?

– Думаю, не мне одной нравятся красоты Кон’Ронга, – уклонилась от ответа Джинджер. – Леди Дженет, например, они тоже понравились?

Лесс сидел спиной к трактирщице, а вот Джинджер видела, какая гримаса возникла на лице женщины при упоминании леди Дженет. Словно при ней кучу грязи на стол вывалили.

Интересно?

Еще как!

Джинджер деликатно зевнула, прикрыв рот ладонью.

– Лесс, милый, можно ли мне снять комнату? Буквально на часок, не больше. Я приведу себя в порядок, и поедем домой. Пожалуйста.

Разумеется, ей не было отказано в этой маленькой просьбе.

* * *

Джинджер заказала в комнату горячую воду и не удивилась, когда ее принесла хозяйка заведения.

– Спасибо громадное… госпожа?

– Тимс. Полин Тимс, леди…

– Брайс. Джинджер Брайс, баронесса.

Трактирщица попыталась сделать реверанс, но Джин остановила ее, махнув рукой.

– Что вы! Не стоит! Знаете, я никогда не пробовала такого вкусного взвара! Не расскажете ли мне, как он готовится? А плюшки просто выше всяких похвал!

Женщина расцвела от похвалы и принялась делиться рецептом. Джинджер слушала и запоминала. Нельзя сказать, что она любила готовить, но девушка должна уметь многое. В том числе и это.

Наконец рецепты закончились, и Джинджер попробовала подтолкнуть женщину в нужном направлении.

– Я сейчас гощу в Кон’Ронге, но там такой вкуснятины не подают. И даже то, что подают… Знаете, леди Дженет молоко может сквасить одним своим видом.

Как и следовало ожидать, трактирщица повелась. Полин и самой хотелось посплетничать.

– Леди! Ха!

– Вы что-то знаете о леди Дженет?

Полин молчала. Джинджер вздохнула, картинно сложила ладошки: тут главное – не переиграть.

– Пожалуйста, помогите мне. Граф Кон’Ронг сделал мне предложение, но если в прошлом его матери есть что-то такое… вы же понимаете? Брак – это на всю жизнь, это серьезно… а если… позор падет и на моих детей, а они-то ни в чем не будут виноваты!

Полин вздохнула. Потом повела глазами на кресла, намекая, что стоит присесть. Джинджер тут же подхватила мысль.

– Может, мы посидим, поговорим? Прошу вас сейчас, как женщина женщину. Вам ли не знать, кто будет расплачиваться за наши ошибки?

Госпожа Тимс уместила объемистый зад в кресло и еще раз вздохнула, собираясь с духом. И заговорила.

– Леди Дженет! Ха! Да какая она леди!

– Она не?..

– Конечно нет. Это сейчас она леди, фу-ты ну-ты, табуретки гнуты, а была-то дочкой сквайра Фрумса. Дженни Фрумс, так-то, и всего имущества у нее было – проса жменька да собака Дженька.

– Бедность ведь не порок? Брайс тоже небогат…

– Так бедность бедности рознь. У вас-то как… предки поработали?

– Просто мой отец ничего лучше карт и костей не знал, – поморщилась Джинджер. – Они ему и дом, и жену, и друзей заменили. Потому-то я сейчас и осторожна. После его смерти мы на ноги встали, но…

– А тут веселее было. Знаете, семейка Фрумс у всех тут бельмом на глазу торчала, – призналась Полин. – Они из таких… верующих.

– Разве это плохо?

– Так верующих есть две породы. Одни помолятся, да и пошли навоз убирать и коров доить. Это дело. А Фрумсы только и знали, что ходить да нудить. Хозяйство разваливается, крыша течет, дочь в обносках ходит, а этим все трын-трава. То в храм, то из храма, то молиться, то плакаться. Нет бы делом заняться…

– Но с голоду ж не умерли?

– Папаша Фрумс рукастый был. Пока не женился. А вот жена у него не задалась, только и знала, что молиться. И мужу напела, что кому Бог поможет, тому и все будет. Только вот Бог тому помогает, кто работу не забывает. А эти…

Джинджер кивнула. Смысл она поняла, хоть Полин и выражалась не слишком четко. Есть такая категория людей. Молиться они любят, но за это с Бога втрое спросят. И твердо уверены, что стояние на коленках в храме дает им какие-то привилегии. Вроде как они лучше остальных. А чем?

Бог такого не говорил, точно.

– Вот, Джен Фрумс и бегала тут. Она красивая удалась, да только вся в мамашу свою. Богомольная и надутая. Кто к ней ухаживать шел, смотрели на семейку да поворачивали. К тому ж сквайры… Не крестьяне какие, хоть иные крестьяне и получше живут. Муж мой, покойник, на нее глаз положил, да только та нос воротила. Не по чину, мол…

Дженет Фрумс перебирала харчами и поклонниками чуть не до тридцати лет. Была она красива, набожна, по сеновалам ни с кем не валялась, свободное время проводила в храме, так что дураки находились. И ей таки повезло. На нее обратил внимание лорд Кон’Ронг.

И Дженет разыграла свою козырную карту – девственность.

Уперлась рогом и заявила, что никогда! Даже не так. Никогда не станет любовницей. Это позор для ее семьи, все поколения ее, несомненно, верующих предков перевернутся в гробах и закопаются еще глубже, а сама она, случись такое, повесится на ближайшем дереве.

Лорд оценил такую твердость в вере и женился.