Замок тамплиеров

– Нет, пожалуй, апельсинов в вине не надо, – со вздохом сказала Ульяна. – А все остальное – давайте. Пировать так пировать! Ведь нам есть что отметить, правда, милый Фолет?

– И я так думаю, – заявил старичок и направился к выходу. Уже открыв дверь, он вспомнил о данном ему строгом наказе охранять Ульяну и остановился на пороге. Строго взглянул на нее и спросил:

– Не сбежишь, пока я хожу?

– А вы закройте дверь на ключ, – посоветовала ему Ульяна. – И вам и мне спокойнее будет. Вам – что никто не выйдет. Мне – что никто не зайдет.

– Так-то оно так, – почесал под шапкой в затылке старичок. – Да только ключ от двери я куда-то спрятал, чтобы не потерять, а потом забыл это место. Поэтому ты мне просто пообещай. Я тебя насквозь вижу! Ты хоть и ведьма, а слову твоему верить можно. Оно надежнее всякого ключа.

– И вовсе я не ведьма, Фолет, – с обидой сказала Ульяна. – Зачем вы так говорите?

– Мне виднее, – сурово отрезал старичок и нетерпеливо потребовал: – Обещай, а то оставлю без десерта!

– Клянусь, что не сойду с этой кровати! – торжественно произнесла Ульяна, приложив руку к сердцу. – Даже за все золото мира.

Старичок, успокоенный, вышел, притворив за собой дверь.

Ульяна положила руку на свой живот и прислушалась. Нежно погладила живот. Закрыла глаза и лежала, притихшая, успокоенная, счастливая.

Неожиданно раскрылась дверь, и вошел Рур. Его черные глаза смотрели на нее равнодушно, но лицо было злым и презрительным.

– Ты очнулась, – не спросил, а констатировал он. – Мы можем продолжить наш разговор, прерванный твоим обмороком.

– О чем ты? – спросила Ульяна через силу. Она приподнялась с кровати и села, поджав колени и обхватив их руками, словно пытаясь защититься.

– Как я уже говорил, этот замок может стать твоим, – сказал Рур. – Но взамен ты должна отдать мне манускрипт, который был похищен вами у Хенга. Признаться, я не понимаю, зачем ты принимала в этом участие. Ах, да! Amor apasionado, – сказал он насмешливо по-испански. – Страстная любовь.

Ульяна с ненавистью посмотрела на него. Она вспомнила, что это он убил Ксиу.

– Ксиу здесь не при чем, – сказала она. – Это я настояла. Твой план безумен и ужасен. Неужели ты не понимаешь этого?

– Желание сократить человеческую популяцию до разумных пределов ты называешь безумием? – В глазах Рура промелькнуло сожаление. – В таком случае, я в тебе ошибался, и ты просто глупа. Каждый человек, который появляется на свет, приближает нашу Землю к гибели. Эта планета способна выдержать только полмиллиарда людей, которые могли бы существовать, не нанося вреда природе.

– Послушать тебя, так деторождение должно быть наказуемым преступлением против общества, – не сдержавшись, с иронией заметила Ульяна.

– Высшее проявление милосердия, которое общество может проявлять по отношению к рождающимся детям – это убивать их.

Рур сказал это спокойно, не повышая голоса. Ульяна содрогнулась от ужаса.

– Я бы сказала, что это бесчеловечно, но ведь ты не человек, так что даже не обидишься, – сказала она. – Поэтому я не вижу смысла продолжать этот разговор. Я никогда не отдам тебе манускрипта.

– Conseguiré todo lo que quiera, – сказал по-испански Рур. С Ульяной он предпочитал говорить на этом языке. – Я получу все, что хочу. – И с угрозой добавил, понизив голос почти до свистящего шепота: – A toda costa. Любой ценой.

– Удивительно, – сказала Ульяна задумчиво. – Слова любви на испанском языке звучат как музыка, а слова ненависти – словно шипение змеи. Не говори по-испански, когда угрожаешь. Ты становишься похож на мерзкую рептилию. И вызываешь у меня отвращение.

– Ты пожалеешь об этих словах! – потеряв терпение, закричал Рур. – Точно так же, как ты будешь вечно жалеть о том, что выкрала со своим любовником мой манускрипт.

– Nunca te arrepientas de lo que hiciste si en aquel momento estabas feliz, – ответила Ульяна. – Никогда не жалей о том, что сделал, если в этот момент был счастлив.

Эти слова, произнесенные Ульяной с вызовом и одновременно с нежностью, окончательно взбесили Рура. Он одним прыжком преодолел расстояние от порога до кровати. Рывком сдернул с Ульяны одеяло, которым она прикрывалась. Схватил ее за ногу и подтащил к себе. Разорвал на ней рубашку и навалился сверху, жадно шаря грубыми руками по ее груди и бедрам. Раздвинул ей ноги, причинив боль.

– Не смей! – вскрикнула Ульяна. – Не надо!

Но он продолжать срывать с нее одежду. Ульяна не могла сопротивляться. Она была слишком слаба и беспомощна перед этой дикой животной силой. Она могла только кричать. И она, извиваясь в объятиях Рура, закричала:

– Но ведь ты же рыцарь! Вспомни об этом! Неужели ты будешь насиловать беременную женщину?

Хватка Рура ослабла. Но только на мгновение. Он злобно рассмеялся и хрипло произнес:

– Ты лжешь! Но тебе не удастся меня обмануть.

Он снова с силой обхватил Ульяну. Из последних сил она прошептала:

– Я беременна. Это правда. Спроси у Фолета. Это он мне сказал.

Имя старичка подействовало на Рура отрезвляюще. Видимо, Фолет обладал в глазах Рура определенной репутацией, которую рарог не подвергал сомнению. Он с отвращением взглянул на Ульяну.