Замок тамплиеров

– Создается впечатление, что и отпечатки пальцев он оставляет только потому, что не знает, насколько это опасно для него, и что они способны выдать своего хозяина, – поделился однажды Иван Макаров с коллегой из Интерпола. И с благодарностью добавил: – Но теперь мы располагаем его описанием. Вы на удивление хорошо запомнили его внешность, господин Маккарти.

Действительно, лицо убийцы Милы буквально врезалось в память Бродерика Маккарти. Словно мозг его был гранитной плитой, на которой изображение было нанесено резцом скульптора, и стереть его не смогли бы ни годы, ни другие впечатления. Бродерик Маккарти, как истинный ирландец, был мстителен и верен своему слову. А он поклялся найти убийцу Милы и покарать его собственной рукой. Последнее, разумеется, в том случае, если не удастся передать его правосудию.

Но для этого ему надо было найти Ульяну Рускову. Это была единственная ниточка, которая могла привести его к таинственному Хуану. Ульяна Рускова могла что-то знать о бывшем любовнике своей подруги, настолько близкой, что доверяла ей свою квартиру в свое отсутствие.

Бродерик Маккарти был уверен, что, отыскав Ульяну Рускову, он рано или поздно найдет и Хуана.

Поэтому, выйдя из «Матросской тишины», Бродерик Маккарти сразу направился в московский офис Интерпола и позвонил своему начальнику и другу Николасу Нильсону. Но после первых же слов понял, что разговор будет не таким простым, как ему представлялось в тюремной камере долгими бессонными ночами.

– Вылетай первым же рейсом в Нью-Йорк, – потребовал Николас Нильсон. – Ты не представляешь, что здесь творится. Тебе придется долго объяснять, что произошло в Москве. И я не уверен, что мне удастся тебя отстоять.

– Меня хотят отправить в отставку? – спросил Бродерик Маккарти на правах друга. И по молчанию в трубке понял, что не ошибся. – Но ведь я ни в чем не виноват.

– Это тебе еще придется доказать, – сухо пояснил Николас Нильсон. – И поверь, это будет не так просто.

Скрытая угроза, прозвучавшая в словах Николаса Нильсона, только укрепила намерения Бродерика Маккарти. Он понимал, что если вернется в Нью-Йорк, то едва ли в ближайшем будущем сможет заняться розыском Ульяны Русковой и Хуана. А без этого вся его дальнейшая жизнь и даже карьера казались ему бессмысленными.

– Не требуй от меня этого, Николас. Я держу в своих руках нить, которая приведет к раскрытию сразу двух убийств – Питера Брокмана в Элбертоне и Милы Цикаридзе в Москве, – сказал он, старясь, чтобы его голос звучал как можно убедительнее. – Без этого, как я понимаю, мне не выпутаться. Но эта нить может оборваться в любую минуту, и я навсегда останусь в этом лабиринте, Николас. И тогда только ты будешь виноват в том, что меня сожрет Минотавр.

Николас Нильсон помолчал, обдумывая информацию и последствия, которые мог повлечь за собой его ответ.

– Что ты хочешь? – неохотно спросил он после долгой паузы.

И Бродерик Маккарти возликовал в душе.

– Я был неправ изначально, отправившись в Москву, – сказал он. – Мне надо было лететь в Пекин, вслед за Ульяной Русковой. И теперь я хочу исправить эту ошибку.

– И сколько времени тебе на это потребуется?

– Неделя, – заявил Бродерик Маккарти, сам поражаясь своей наглости.

– Три дня, – сухо ответил Николас Нильсон. – Дольше я не смогу тебя прикрывать. И учти, что ты бессовестно пользуешься нашей старинной дружбой.

– А зачем еще нужны друзья? – нарочито преувеличенно удивился Бродерик Маккарти. И поскорее дал отбой, чтобы не выслушивать гневную отповедь главы Центрального Национального бюро, которую он заранее признавал заслуженной.

Бродерик Маккарти допускал, что на него в худшую сторону повлияло заключение в стенах тюрьмы, построенной на том самом месте, где более двухсот лет назад размещался смирительный дом для «предерзостных», находящийся в ведении российского Общества презрения. Эти сведения он почерпнул на допросах, которые вел следователь Иван Макаров, пытаясь выудить у него информацию об убийстве Милы Цикаридзе и пугая его возможным длительным заключением в «Матросской тишине» в случае, если следствие затянется.

Но в результате он пришел совсем не к тем выводам, на которые рассчитывал следователь. Не говоря уже о том, что тюрьма испортила характер Бродерика Маккарти, не сделав для него исключения. Он стал более мстительным и жестоким, перестав щадить даже своих друзей, если того требовали его личные интересы.

Полет из Москвы в Пекин занял несколько часов, которые Бродерик Маккарти провел, анализируя все имеющиеся у него сведения о Ульяне Русковой и составляя ее психологический портрет, который помог бы ему отыскать эту неуловимую, почти как пресловутый Хуан, женщину.

По его мнению, Ульяна Рускова допустила только один промах, попав в поле зрения полиции Элбертона, Хуан пока ни одного, если не считать встречи с ним, Бродериком Маккарти. Но этот промах должен был стать для него роковым.