Замуж за барристера

— И кто этому поверит? — улыбнулась Элизабет, осторожно поглаживая его по сюртуку — словно заговаривая от беды. — Куда вы только летели, не разбирая дороги? Пикник же еще не закончился. Уж не случилось ли чего?

Энтони мотнул головой, заверяя ее в полном здравии остальных приглашенных на праздник. Однако у Элизабет был и второй вопрос, и ответ на него она ждала с не меньшим нетерпением. И лгать тут было нельзя.

— Собирался отбить вас у Ходжа! — чувствуя, как запылало лицо, брякнул Энтони. — Скажете, болван?

Она посмотрела на него то ли с удивлением, то ли с непониманием — и вдруг обхватила за пояс и прижалась еще крепче.

— Мне никто не нужен, кроме вас, Энтони! — с таким жаром произнесла Элизабет, что у него перехватило дыхание. — Эшли — мой кузен, и я не могу делать вид, что мы с ним незнакомы. Но вам нет нужды изводить себя из-за этого. Он был моим братом, братом и останется.

Энтони с силой прошелся руками по ее спине и снова сомкнул объятия. Почему он решил, что она просто посмеется над его страхами и не станет ничего объяснять? Все поняла, на все вопросы ответила. Кроме, пожалуй, одного.

— Как вам удалось от него избавиться? — так и не подавив раздражения, спросил он и тут же тряхнул головой, понимая, что переходит границы дозволенного. — Лиз, простите, я… знаю, что совсем чужой вам в отличие от мистера Ходжа…

Элизабет улыбнулась.

— Вы давно перестали быть чужим, Энтони, — призналась она. — И я не потребую от вас уступок по отношению к Эшли. Если вам захочется отправить его покормить уточек, это ваше право. Я же лишь невероятно расстроилась из-за того, что где-то по дороге потеряла шаль.

Энтони усмехнулся. Он сегодня осрамился так, как, пожалуй, никогда еще не бывало. И птенцы эти, и падение с лошади, и неспособность объясниться с Элизабет.

И опять ей хватило великодушия закрыть на все это глаза.

И принять его чувства.

— Ту самую, что собирались пустить на бинты? — вдохновленно спросил он.

— Ту самую, — подтвердила Элизабет и столь очаровательно улыбнулась, что не осталось никаких сил ей сопротивляться.

— И все-таки я болван, — пробормотал Энтони, отыскивая ее губы.

Узкая лесная дорожка надежно скрывала от посторонних глаз, и можно было идти совсем рядом, соприкасаясь плечами и держась за руки. Лучше этого сейчас и придумать ничего было нельзя.

Когда впереди показался просвет, Энтони вдруг прижал ее пальцы к губам, и Элизабет узнала, чем в последние минуты была вызвана его молчаливая задумчивость.

— Я хочу поговорить с вашим отцом, — очень серьезно сказал он. — Теперь, когда вы дали мне свое согласие…

— Ох нет, нет! — вырвалось у Элизабет, и она безотчетно сжала его руку, стремясь избавить от обиды. — К сожалению, папа вчера превратно истолковал нашу с вами встречу…

Энтони побледнел. Элизабет осеклась.

— Лиз, простите меня, ради бога! — в сильнейшем волнении выдохнул он. — Я повел себя, как свинья. Но поверьте, у меня не было намерения задеть вас! Я просто…

Она приложила ему руку ко рту и покачала головой.

— Я сама виновата. Мне надо было вначале…

Энтони прижал ее к себе, не давая вздохнуть и продолжить говорить. Обжег губами висок.

— Это только мой грех, Элизабет! — непререкаемым тоном заключил он. — Моя слабость и мой страх быть не принятым вами. И я пойму мистера Уивера, если он откажет мне в своей милости и вашей руке. Но я больше не отпущу вас, Лиз! И если все мое искусство красноречия не поможет убедить вашего отца в новом доверии…

— Возьмете меня бесприданницей? — улыбнулась ему в плечо Элизабет. Мысль о том, что он смирится с неожиданным препятствием, исчезла так же быстро, как и появилась: Элизабет не могла больше сомневаться в Энтони.

Он чуть отодвинулся и посмотрел ей в глаза.

— Лиз, у меня достаточно средств, чтобы обеспечить вам жизнь, к которой вы привыкли. Гонорары хорошего барристера зачастую превосходят годовой доход с помещичьих угодий, а я наработал на имя. Да и Кловерхилл при должном подходе будет приносить немалую прибыль, так что вам не стоит опасаться моей заинтересованности в вашем приданом, — тут он неожиданно опустил голову и тяжело вздохнул. — Только родительское благословение я вам обещать не могу.

— А это уже моя забота, — ласково улыбнулась Элизабет и, притянув его к себе, снова отдалась во власть его поцелуев.