Замуж за барристера

Но разве могла Элизабет полюбить недостойного мужчину? Если она увидела в Энтони человека, заслуживающего ее доверия и уважения, почему он до сих пор сомневался в себе и ее выборе? И портил сразу две жизни?

С пылающим от стыда лицом Энтони прислонился лбом к холодному окну, стараясь овладеть собой. Пресвятая Дева, покуда он не впустил в свою жизнь Элизабет, никогда не испытывал столько эмоций, даже не подозревая, что те у него есть. Они то возносили до небес, то пытали адским огнем, отнимая у Энтони самообладание и привычную уверенность в себе. Но он не хотел их лишаться. Они сделали его живым, они подарили ему настоящее блаженство, они осветили тот путь, который он столько лет не мог найти, — и неужели теперь собирался свернуть с него на знакомую глухую дорожку? Из-за какой-то глупости? Не попытавшись исправить ее и сломавшись при первой трудности?

Да любые доводы в пользу того, что нанесенную им обиду невозможно простить, были самой обычной трусостью. Энтони обещал защищать Элизабет. Обещал заботиться о ней. Обещал сделать ее счастливой — и только эти обещания имели значение! Пусть будет тяжело, пусть она из обиды насквозь пробьет ему душу — ничего, залатает! Пустится в уговоры, в объяснения, будет просить, в конце концов,

— это не тот случай, когда следовало потакать гордости! Значение имел только его ангел, и Энтони, кажется, наконец вопреки всему ощутил в себе силы стать для него истинной опорой!

Ночи вполне хватило, чтобы он придумал полсотни речей в оправдание себе, а потом просто отдался воспоминаниям о сладости последних двух с половиной месяцев, черпая из нежности и страстности их с Элизабет свиданий силы и смелость на ближайшую встречу. Энтони не собирался ее откладывать ни на одну лишнюю секунду, намереваясь выехать из Кловерхилла с рассветом и нагрянуть к Уиверам аккурат после окончания завтрака. Он готовил себя к тому, что Элизабет, возможно, не захочет его видеть и ему придется провести в Ноблхосе не один час, а возможно, нанести еще не один визит, прежде чем она сменит гнев на милость и согласится его выслушать. Он примерял на себя исключительную кротость и истинно христианское смирение — единственных безотказных помощником в сложившихся обстоятельствах, и клялся в том, что будет следить за языком, а при первой же опасности вообще онемеет — одним словом, настраивался использовать все имеющиеся в его распоряжении способы для произведения на любимую хорошего впечатления.

И вряд ли за всеми этими заботами мог предположить, что попросту проспит назначенный для подъема час и вырвется из Морфеева царства уже ближе к полудню.

Увидев часы, Энтони подскочил как ошпаренный. За окном моросил дождь, оправдывая столь крепкий сон хозяина Кловерхилла и намекая на несвоевременность верховой прогулки, но, чтобы остановить Энтони, нынче потребовался бы как минимум Всемирный потоп. Плеснув в лицо холодной водой, он выудил из шкафа столь нелюбимый Элизабет черный сюртук, потому что на вчерашний светлый после вчерашних же оголтелых скачек по Квантокским холмам было больно смотреть, и запретил себе думать о начавшемся с невезения дне. Уже на ходу пытаясь завязать шейный платок и чертыхаясь от каждой секунды вынужденного промедления, он снес в холле неудобно поставленный инструмент и лишь тогда заставил себя остановиться и перевести дух.

— C лошади второй раз не навернись, — насмешливо посоветовал вышедший на шум Джозеф. — А то после истории с собакой мисс Уивер может и тебя заподозрить в симуляции.

Если бы Энтони был сейчас способен слышать, он бы отметил поразительную осведомленность Джозефа в некоторых вопросах, но он видел перед глазами лишь оседланного Везувия и двери Ноблхоса, в которые, несмотря на все страхи, ему все же придется постучать, а потому, не удостоив младшего товарища ответом, вышел из дома. Не обращая внимания на небесные брызги, он вывел Везувия из конюшни. На пару мгновений ткнулся лбом в его морду, словно прося поддержки, потом выдохнул и вскочил в седло.

Он все решил и не отступит. Не отпустит Элизабет, какой бы глубокой ни была ее обида на него. Пусть даже придется начинать все заново, он сумеет вернуть ее доверие и убедить в собственных не остывающих чувствах. Он должен был это сделать! Должен был вернуть своего ангела!

Лиз…

— Лиз!..

Везувий едва успел забраться за ближайший к поместью холм, как с другой его стороны Энтони увидел Тайну и ее хозяйку. Они ехали не слишком уверенно, но, вне всякого сомнения, в сторону Кловерхилла.

Сердце забилось, как сумасшедшее. Энтони дернул поводья, заставляя Везувия припустить вниз, и едва ли не на ходу спрыгнул возле Элизабет на землю. Сорвал с головы шляпу, понимая, что снова забыл все слова, и отчаянно надеясь на какое-то чудо. Поймал встревоженный взгляд темных глаз любимой. Стиснул зубы, загоняя внутрь панику.

— Лиз!..

— Энтони…