Замуж за барристера

Энтони и мистер Стивенс написали каждый по заявлению с подробным указанием примет преступников и договорились о встрече в съемной квартире мистера Рида за час до начала операции, чтобы обговорить все детали и проработать образ подмены жертвы.

Время до этого события Энтони провел с Элизабет, пообедав в отельном ресторане. В этом было что-то словно бы из совсем другой жизни — респектабельной, неторопливой, присущей истинным аристократам, и Энтони, пожалуй, впервые не чувствовал себя в таком месте и в такой ситуации лишним. Просто потому что смотрел на любимую, слушал ее, проникался ее спокойствием и уверенностью. Она не боролась, чтобы стать частью этого мира, просто была ей, и Энтони наконец позволил себе поверить, что и он заслужил такое же право, не опасаясь больше косых взглядов на выскочку, не ожидая постоянного разоблачения своего происхождения, изгнав стойкое чувство недостойности и неравенства. Просто получал удовольствие от обеда с женой и верил, что это только начало.

Элизабет отпустила его без единого упрека, только взяв слово быть осторожным, и Энтони вдруг подумал, что в ближайшие пару часов ей придется куда сложнее, чем ему: все-таки ожидание в неизвестности едва ли не худшее наказание из всех существующих. Но что он мог сейчас сделать? Если бы мистер Уивер не покинул Лондон так скоро, он мог бы скрасить дочери эти неспокойные часы. Но тот давно уже был в Ноблхосе, а значит, Энтони оставалось лишь пообещать любимой вернуться как можно скорее. И положить все силы, чтобы сдержать слово.

Однако и здесь удача оказалась на его стороне: в холле отеля он встретил Джозефа, который, судя по написанной на его лице решительности, имел к старшему товарищу серьезный разговор. Узнав, что они с Элизабет стали мужем и женой, он деликатно оставил их в квартире одних, а сам до возвращения в Кроукомб перебрался в отцовское поместье. Уезжая в отель, Энтони написал для него послание с упоминанием дяди и, судя по появлению Джозефа, не зря.

— Оставляешь молодую жену? — то ли удивленно, то ли раздраженно буркнул тот вместо приветствия, однако у Энтони не было времени на воспитание.

— На тебя оставляю, — отозвался он, на ходу надевая перчатки. — Сделай милость, пригласи Элизабет в парк. Мне на пару часов надо отлучиться, и я боюсь, как бы она не заскучала.

— С тобой заскучаешь, — снова огрызнулся Джозеф, однако просьбу выполнить согласился, и Энтони уже с чистым сердцем отправился на встречу.

Полицейского для подмены подобрали весьма похожего: в полумраке их фигуры было не различить. Энтони пожертвовал собственную шляпу и саквояж, чтобы у преступников не возникло сомнений в момент посадки констебля в кэб. Дальше все будет зависеть лишь от ловкости остальной команды.

— Поедем вдвоем, — говорил инспектор, напряженно поглядывая в окно в ожидании назначенного часа. — Для сохранности такой суммы вы просто обязаны были взять сопровождающего, а нас это избавит от ненужных попутчиков.

Несколько наших парней в штатском уж прогуливаются недалеко от указанного места, остальные поедут следом за кэбом на случай, если преступники вдруг решили изменить место встречи. В общем, теперь дело только за вами: если вся эта история окажется выдумкой, вам придется ответить за клевету перед судом, мистер Рид.

— Я предпочел бы быть с вами по одну сторону закона, инспектор Уокер, — с улыбкой заметил Энтони, — поэтому искренне надеюсь, что у вас все получится.

Очень не хочется в ином случае всю жизнь шарахаться от подозрительных личностей и бояться выходить из дома затемно.

Мистер Уокер передернул плечами и взглянул на часы. Те показывали четверть седьмого — идеальное время для выхода, чтобы без особой спешки добраться до клуба.

— С богом! — выдохнул инспектор и, кивнув помощнику, покинул квартиру. Энтони, притаившись за портьерой, проследил за тем, как от дома отъехал кэб, и оперся в темноте спиной о стену. Следовало выждать хотя бы минут двадцать, прежде чем отправляться в отель. Инспектора он у совеем уходе предупредил и надеялся встретить того вечером с добрыми вестями, а не с отрядом полицейских, жаждущих его крови. Он не боялся тюрьмы, уверенный в своей способности защититься и при неблагоприятном развитии ситуации, но не хотел лишний раз тревожить Лиз: ей уже довольно досталось от мерзавца-кузена, чтобы еще и в мужья получить столь же беспокойную личность.

Джозеф дождался его возвращения в холле отеля, однако не сказал ни слова, лишь бросил обвинительный взгляд и показательно прошел мимо. Очевидно, Элизабет рассказала ему о замысле мужа, и Джозеф оскорбился тем, что старший товарищ отказался от его помощи. И не имело значения, что никакой роли в нынешнем деле Джозеф играть не мог: разве что своей горячностью нажил бы новые неприятности. Наверняка же увязался бы за полицейскими или встрял в схватку между теми и грабителями уже на месте. Нет уж, такого греха на душу Энтони было не надо. А что до возможной обиды, так рано или поздно Джозеф поймет, сколь трудное это дело — защита близких людей. Особенно от самих себя.