Замуж за барристера

Она хотела надеяться, что это миссис Рид перехватывает письма, и не желала думать, что отец давно забыл о ее существовании. И однажды ее вера была вознаграждена. Отец приехал. Он просил прощения, клялся, что ничего не знал, каялся в том, что оставил нас с матерью и ни разу даже не поинтересовался ее жизнью. Мама простила и приняла его, но ее счастье оказалось недолгим. Она сильно болела и уже умирала, когда появился отец. Его близость подарила ей еще несколько дней жизни и легкую смерть в его объятиях. Наверное, он действительно ее любил, потому что горевал очень сильно и меня принял без единого протеста, а ведь мог сделать вид, что знать меня не знает: у мамы и доказательств никаких не было…

— Вы сами — лучшее доказательство принадлежности к фамилии Ридом, — очень мягко проговорила Элизабет и, разомкнув сжатые от заметных переживаний пальцы, ободряюще коснулась его руки. — Любой, кто знал вашего отца, отметит это разительное сходство между ним и вами. Я, к сожалению, не помню мистера Рида, но папа несколько раз упоминал об этом факте, и у меня нет оснований ему не верить.

Энтони кивнул: он помнил отцовский портрет, когда-то висевший в гостиной и всем напоминавший, кто хозяин Кловерхилла. Если бы Энтони имел возможность встать сейчас рядом с ним, вряд ли помимо цвета волос можно было найти иное различие. Но Джордж избавился от этой картины — и Энтони не сомневался, что еще до того, как впал в нужду. Он ненавидел приемного отца и хотел уничтожить любое напоминание о нем.

И почти преуспел.

Энтони снова поднес пальцы Элизабет к губам. Ему надо было успокоиться и собраться с мыслями, чтобы закончить начатое. Зря он, конечно, нагрузил своего ангела этими слезливыми подробностями, но под внимающим взглядом Элизабет слова потекли сами, и лишь сбившееся дыхание позволило Энтони остановиться.

— Вы не спрашиваете, кем была моя мать, — совсем тихо, глядя только на ее руку в своей руке, произнес он. — Оставляете мне в своем милосердии возможность уйти от ответа. Но вы имеете право знать правду — быть может, больше, чем кто-либо другой, и я…

— Энтони! Энтони! — восторженный голос Ребекки прервал их уединение.

Энтони, вздрогнув, заметил, как и Элизабет сжалась от неожиданности. Метнула, не удержавшись, на приближающуюся троицу рассерженный взгляд, но Ребекку, прижимавшую к груди забавного рыжевато-белого щенка, это не могло смутить. — Смотрите, кого мне Эмили подарила! Их любимица недавно ощенилась, и вот!.. Настоящее чудо! Он такой забавный! Такой милый! Такой мягкий! Ведь можно же?.. — тут щенок извернулся, лизнул ее в нос, и этого оказалось довольно, чтобы Ребекка залилась слезами счастья. — Можно мне его оставить? Я буду сама!.. Я всю жизнь мечтала!.. Он же живой! Он настоящий! Он…

Элизабет вздохнула, пожала плечами, словно прося у Энтони прощения за весь этот балаган. А он лишь стиснул ее руку и очень серьезно посмотрел в глаза.

— Мисс Уивер, пообещайте, что выслушаете меня после возвращения! Без этого мне не будет покоя!

Она удивленно кивнула, и Энтони заставил себя разжать пальцы.

*старинный итальянский пирог (прим. авт.)

Глава двадцатая: Аббатство Гластонберри

Элизабет скучала. Как-то незаметно для себя она за две недели настолько привыкла проводить утро с Энтони, что теперь после прогулок чувствовала себя потерянной и неудовлетворенной. Не спасала ни резвость все понимающей Тайны, ни веселая болтовня Эмили, ни робкое любопытство Ребекки, лишь осваивающей азы верховой езды. Элизабет с сестрой подобрали для гостьи самую тихую и послушную лошадку и после одобрения этой идеи доктором Харви начали уроки.

Ребекка оказалась благодарной ученицей, впитывающей советы, как губка, и прилагающей все сипы, чтобы не разочаровывать своих наставниц. С той же радостью она возилась с подаренным щенком. Двухмесячный кинг-чарльз-спаниель, названный Ребеккой Мартином, стал для нее настоящей отдушиной: она не расставалась с ним ни на минуту, почти не спуская с рук, незаметно подкармливая его за столом и беря с собой в постель. Привезенный Ребеккой из Кловерхилла потрепанный плюшевый пес оказался забыт, и Элизабет с заметным облегчением замечала, что Ребекка, увлеченная новым другом, совсем не тоскует по друзьям старым, в отличие от нее самой и Эмили, также вынужденной расстаться с Джозефом.

— Как ты думаешь, надолго они уехали? — уже на третий день после отбытия мистера Рида и его юного друга спросила Эмили. Они с Элизабет, оставив Ребекку на попечение Черити, отправились верхом на прогулку, однако разговор между ними не клеился; сестры витали в собственных мыслях, и, когда Эмили наконец подала голос, выяснилось, что думали они об одном и том же.

— Не меньше, чем на неделю, — с грустью ответила Элизабет. — Они только вчера к вечеру должны были добраться до Лондона. Те же два дня понадобятся на обратную дорогу. И кто знает, сколько продлится слушанье по делу Мортона. Боюсь, одним заседанием тут может и не обойтись.