Занимательная история Церкви

Его ученик Евномий разработал диалектическую систему Аэция, поставив вопрос так: как вообще возможно познавать Бога? По учению Евномия, каждой вещи в мире соответствует ее имя, но не то, которое дали ей люди, а настоящее, полностью выражающее ее суть. С помощью этих имен Бог и создавал мир: например, Он говорил «земля», и рождалась земля. Те же имена Он вложил нам в души, поэтому мы можем познавать вещи, нося в себе их родовые имена («софийные», как называл их Евномий). Но такие имена есть и для Бога, значит, мы способны познавать и Бога. Главное же имя Бога, которое выражает Его сущность, — «нерожденный». Ересь Евномия представляла еще большую опасность для ортодоксии, поскольку как философ и богослов он превосходил своего учителя. К тому же, Евномий был настолько красноречив, что православные христиане, узнав, что с ним хочет встретиться император Феодосий, пришли в ужас: им едва удалось расстроить эту встречу.

Другим течением арианства были последователи Акакия Кесарийского, талантливого оратора и интригана, считавшего, что Сын подобен Отцу до «неразличения», но не подобен по сущности, то есть «неподобосущен». Наконец, омиусиане, или «подобосущники» (их также называли омиями и василианами по имени их вождя Василия Анкирского), утверждали, что Сын подобосущен Отцу, то есть подобен во всем, в том числе и по сущности, но не единосущен. Отсюда оставался только один шаг до никейцев — Сын единосущен Отцу. Действительно, Афанасий Великий в конце концов уговорил омиусиан, что если Сын подобен по сущности, то и единосущен: не может же быть две абсолютно одинаковых сущности? Так позиции ариан и никейцев почти сошлись в одну точку.

К Книге V

Глава первая, «Василий Великий». О лицах Св. Троицы. Василий Великий

В Никейском символе подчеркивалось единство Святой Троицы, но недостаточно отчетливо разъяснялось различие трех Лиц. Василий Великий исправил этот недостаток, введя понятие «триипостасности».

До него в богословии природа, сущность и ипостась означали фактически одно и то же. Поскольку природа Божества непостижима, выделить какое-то качественное различие внутри нее довольно трудно. О Лицах Святой Троицы вообще нельзя сказать ничего, кроме того, что Бог-Отец не рожден, Бог-Сын — рождается, а Святой Дух — исходит. Василий Великий, однако, сумел логически более четко разграничить Лица внутри одной сущности, подыскав для этого особый термин — ипостась. Свое понимание ипостаси Василий позаимствовал из неоплатонической философии Плотина, который писал, что Единое имеет одну сущность, но три ипостаси: само Единое, Ум и Душу мира, которые переходят друг в друга и отражаются одна в другой. Под ипостасью Василий Великий понимал частное и конкретное воплощение какого-то общего понятия. В письме своему брату Григорию Нисскому он писал, что если человек — это общее понятие, то Петр, Иоанн или Павел — его конкретные ипостаси.

Василий при этом считал, что ипостась нельзя отождествлять с лицом, потому что понятие «лицо» дает слишком слабое различение внутри Святой Троицы: может создаться впечатление, что одна и та же сущность просто принимает на себя в разных обстоятельствах разные «личины». Именно так утверждал еретик Савеллий, у которого «лица» свободно перетекали друг в друга и не имели самостоятельного значения, то есть сливались в одном Боге. А ипостась подчеркивает реальность каждого Лица Святой Троицы, которые не могут «перетекать» и заменять друг друга. Бог-Отец никогда не проявит Себя как Сын, Дух — как Отец и т. д.

Правда, как раз такое подчеркивание самостоятельности ипостасей создавало опасность другого крена — в сторону разделения Лиц на три самодостаточные сущности, то есть появления трех Богов вместо одного. В рамках этих колебаний, собственно, и велась вся полемика вокруг Троичного догмата. Для устранения этой опасности Василий Великий вдавался в тонкие рассуждения о различии «численного» и «сущностного» понимания Бога. Из них следовало, что число «три» вводится скорее для логической ясности, потому что на самом деле внутри Бога ничего нельзя считать: сам счет уже вторичен по отношению к Богу, природа Бога превосходит всякие представления о счете, о Троичности Бога мы знаем не потому, что умеем считать и различать 1 и 3, а только потому, что об этом сказано через откровение Самого Бога в Св. Писании, где говорится, что Бог — это Отец, Сын и Св. Дух. В исчислении тварных вещей «три» есть разделение на три единцы, но в Боге это не так: Бог представляет Собой неразделенное и непостижимое «триединство», сплошное триединое бытие Божества, в отношении которого все наши определения имеют смысл только логического и психологического удобства.