Занимательная история. Выпуск 4

Под особенностью письма (3) я имею в виду тяжелейшую графическую задачу написания слов вписыванием в вообразимый квадрат каждой буквы русского алфавита. Уставное письмо в графемах букв кардинально отличалось от скорописи и свободного почерка при составлении хозяйственных документов; писать уставом – это каторжный труд. При этом как «священные» тексты, так и летописи изначально писались на дорогущем материале (пергаменте), а для буквиц использовалась сернистая ртуть (киноварь), которая была очень дефицитным импортным товаром; книги брошюровали с применением рыбьего клея, который доставлялся из Сибири, что также было удовольствием не из дешёвых. – Это я подвожу вас, дорогой читатель, к осознанию сложности и большой стоимости работ, к пониманию истоков дрожи в коленках древнего писарчука от цены возможной ошибки. И всё это надо помножить на не самые комфортные условия труда летописцев, а также учесть тяжесть психологического пресса, который периодически опускали на его сознание заказчик и монашеская братия, благосостояние которой, да и сама жизнь зависела от расположения спонсора. Взгляните ещё раз на обложку этой книги, понимая, впрочем, что это лишь новодел конца XVI века, и вам станет понятна трудоёмкость работ и требования к аккуратности исполнителя.

Всё это на огромном массиве информации не могло не порождать появления фантомных повторов, кучи логических несоответствий, не говоря уже о морях откровенных фэнтези в угоду капризам очередного божиего помазуна. При всём при том, отношение к летописи было тогда сродни отношению к священным текстам Писания и, соответственно, ничего в исходных материалах было править нельзя как ничего было нельзя и выкидывать… в точности так, как поступали евреи, которые считали, что любой физический носитель текста, исписанный буквами иврита, является священным постольку, поскольку эти буквы являются священными, и потому в своих хранилищах (генизах) евреи хранили вообще любые документы, сплошняком, не выбрасывая ни одного.

Чтобы окончательно прочувствовать итог такого подхода к рукописям сравните, пожалуйста, на контрасте содержание какого-либо учебника истории в СССР и современного. Полагаю, что десять отличий вы найдёте уже на первых двух страницах. Ну а теперь, но уже по древней технологии, получив заказ на написание новой версии учебника истории, склейте содержание двух упомянутых изданий, дополните текст фактами Новейшей истории и поместите результат под одну обложку. Что у вас получится? Полагаю, что вы, как автор, будете выглядеть намного более бледно, чем, например, безымянный монах Ипатьевского монастыря, автор одноименной летописи.

Кроме того, русскому монаху элементарно не хватало мощности «процессора», чтобы и идеально отрисовать (именно отрисовать, а не написать) текст, и, одновременно, отслеживать его логику глубиной даже до нескольких листов, не говоря уж о сотнях их метров в свитках. Последнее и сегодня является сложнейшей писательской задачей! Даже маститые редакторы современных издательств пропускают авторские ляпы и логические нестыковки! Это действительно трудно отследить, такая работа поддаётся автоматизации с трудом.

Представьте, что вы пишите огромный кондуит и сделали очередной заголовок «Акт 1247. Сцена 15. Действующие лица те же» и начали набивать этот фрагмент летописи каким-либо рассказом, который из-за своей важности никак не может выбрать себе уютное пристанище в вашем мозгу, – то уходит в дрёме в постоянную память, то, взбодрясь, ни с того ни с сего оккупирует память оперативную. Но при всплытии в неё никак этот фрагмент не кричит вам про наличие «id», уже присвоенного этому фрагменту ранее, что он уже был зафиксирован в Акте 1058, в Сцене 3. И вот монах в Акте 1247 развернул сказание в полный рост сюжета, который лишь отдалённо стал напоминать тот, что был описан в Акте 1058. Так рождались исторические фантомы.

Если же сценарист таки ущучивал дублирование «id» по содержанию в разных списках или даже в одной и той же версии Национальной летописи, что была ему заказана на продолжение, то он ничтоже сумняшеся просто менял в новой строке БД топонимы и имена собственные, – в результате появлялись полные дубликаты, что-то вроде задвоения двух Иванов Грозных, образ одного из которых лейб-историки преподносят «электорату» на блюдечке как Ивана III Васильевича, а другого как Ивана IV Васильевича.

Задача перед монахом ещё более упрощалась, когда заказчик выражал желание походить в своих деяниях на какую-нибудь авторитетную сущность, желательно, жившую в «тридевятом царстве»; тут у сценариста были руки вообще развязаны!

Полагаю, что именно эти монахи-летописцы и были авторами русских сказок – ведь так близки жанры!