Запад

Она начинает читать. Представляет себе отца там, в его экспедиции: маленькая одинокая фигурка среди обширных пустынных земель, медленно прокладывающая свой путь вдоль широкой петляющей реки. Она листает страницы капитанских дневников, сознавая, насколько ей не хватает знаний, чтобы понять все, что в них написано; текст изобилует словами, которых она никогда прежде не встречала и которые не может расшифровать. Но дневники содержат карты и рисунки, ей доставляет огромную радость просматривать их, и она благодарна за то, что там есть слова, которые она знает: долгий, короткий, безопасный, опасный, голодный, трудный, красивый, темный, светлый, старый, новый и много других. Она радуется тому, что, когда письма ее отца наконец начнут приходить, сумеет прочесть те наверняка простые сообщения, которые в них содержатся.

Единственное, что ей не нравится, – это толстый мужчина в очках, его неровное дыхание рядом с ее лицом, когда он наклоняется, чтобы открыть один из томов, и потом, когда бесконечно долго, как ей кажется, переворачивает для нее страницы, это неприятно и смущает ее. Бесс хочется, чтобы он перестал дышать, и она не знает, он ли виноват, что так дышит, или она – потому что не хочет с этим смириться. Он к ней добр, разрешил посмотреть книги, не требуя девяти шиллингов за подписку. Может быть, он всегда так судорожно дышит, склонившись к лицу читателя? Может быть, он ничего не может с этим поделать, может, это потому, что он стоит в неудобной наклонной позе, может, будет неуважительно и неблагодарно отодвинуться от него? Поэтому Бесс сидит неподвижно и не отстраняется ни на дюйм, чтобы библиотекарь не счел ее грубиянкой и не отнял книги. Бесконечно долго, как ей кажется, он стоит, склонившись к ней, пока она читает, мучительно желая, чтобы его здесь не было, чтобы он ушел и оставил ее одну. И наконец он уходит.

Возвращается за свою длинную стойку в вестибюле, напротив входа, и Бесс может теперь спокойно сидеть одна в читальном зале.

Она приходит сюда снова и снова при первой возможности. Каждый раз, когда тетя оказывается занята со священником или миссис Лотт или навещает больного, Бесс идет в библиотеку и листает страницы толстых дневников экспедиции, пока однажды днем, когда солнце льется в высокие стеклянные окна, не засыпает, уронив голову на один из томов истории великого путешествия.

Она чует его запах, еще не открыв глаза, – затхлую вонь старой одежды и еще какой-то человеческий или животный запах, который она не может определить словом и вообще опознать, хотя думает, что уже чувствовала этот запах раньше. Щека у нее горит, на ней отпечатались складки страницы, потому что, засыпая, она ее немного смяла и, как замечает теперь к своему ужасу, чуть-чуть намочила слюной. Сердце у нее бешено колотится, она боится того, что теперь сделает толстый мужчина, – наверное, накричит на нее перед остальными посетителями за то, что она испортила бесценную книгу, а потом велит убираться вон и никогда больше не приходить. Но вместо этого он наклоняется к ней. В руках у него другая книга, он держит ее очень аккуратно и кладет рядом с ее лицом.

– Вот, – говорит он. – Детская книжка.

В книге картинки: мужчина на крылатом коне и женщина с волосами из змей; рассказы об одноглазом великане и человеке с золотой лирой, который спустился под землю, чтобы найти и вернуть свою возлюбленную.

Когда она уходит – тетя Джули должна к этому времени закончить свои дела и направляться от дома Лоттов к библиотеке, – он спрашивает, понравилась ли ей новая книга.

– Да.

У него есть и другие, говорит он, в особой комнате, не хочет ли она на них взглянуть? Бесс колеблется перед заветной дверью, представляя себе, какие сокровища за ней хранятся, но он теперь стоит ближе к ней, с этим своим непонятным запахом и судорожным дыханием, ближе, чем обычно люди стоят друг к другу, как ей кажется, и когда они заходят в темноту «особой комнаты», она чувствует его руку на своей попке. И убегает.

После этого она с большей настороженностью держится и с Элмером Джексоном, который несколько недель назад большим пальцем руки нарисовал круг на тыльной стороне ее ладони, пока тетя Джули стояла к ним спиной. После этого и после случая с библиотекарем она не сомневается, что скоро Элмер Джексон тоже захочет положить руку ей на попку.

Она становится пугливой и осторожной. Радоваться жизни теперь труднее, она волнуется, ей страшно. Ах, если бы папа вернулся домой и если бы не умерла мама! «У тебя есть тетя Джули», – пытается успокоить она себя, но тетя Джули не похожа на человека, который бросится ее защищать. Тетя Джули всегда приглашает Элмера Джексона домой, готовит ему ужин, поит кофе, или встречается со священником, или носит еду больным, или наносит визиты Хелен, матери Сидни Лотта.

– Мне двенадцать лет, – вслух говорит себе Бесс, – и мне еще рано оставаться без защитника.

Она предается мечтам о том, что ее отец уже возвращается и скоро будет дома.