Западноевропейский сонет XIII-XVII веков. Поэтическая антология

Я знаю, что грешна моя любовь,
Но ты в двойном предательстве виновна,
Забыв обет супружеский и вновь
Нарушив клятву верности любовной.

Но есть ли у меня на то права,

Чтоб упрекать тебя в двойной измене?
Признаться, сам я совершил не два,
А целых двадцать клятвопреступлений.

Я клялся в доброте твоей не раз,

В твоей любви и верности глубокой.
Я ослеплял зрачки пристрастных глаз,
Дабы не видеть твоего порока.

Я клялся: ты правдива и чиста, —

И черной ложью осквернил уста.

154

Божок любви под деревом прилег,[211]
Швырнув на землю факел свой горящий.
Увидев, что уснул коварный бог,
Решились нимфы выбежать из чащи.

Одна из них приблизилась к огню,

Который девам бед наделал много,
И в воду окунула головню,
Обезоружив дремлющего бога.

Вода потока стала горячей.

Она лечила многие недуги.
И я ходил купаться в тот ручей,
Чтоб излечиться от любви к подруге.

Любовь нагрела воду, — но вода

Любви не охлаждала никогда.

Джон Донн

ИЗ ЦИКЛА «БЛАГОЧЕСТИВЫЕ СОНЕТЫ»

1

Ты сотворил меня — и дашь мне сгинуть?
Исправь меня, исход ко мне спешит.
Я к смерти мчусь — и встречу смерть бежит.
Приелось все, и пыл успел остынуть.

Взгляд с мертвой точки никуда не сдвинуть —

Там, за спиной, отчаянье страшит.
В цепях греха, слабея, плоть дрожит:
Столь тяжек груз, что ада ей не минуть.

Вверху — лишь ты. К тебе воздевши взгляд

По твоему наказу, распрямляюсь,
Но так силен наш старый супостат,
Что ежечасно ужасу вверяюсь.

От пут его лишь ты спасаешь нас:

На тверди сердца пишешь, как алмаз.

3

О, если бы могли глаза и грудь
Вернуть исторгнутые мной рыданья,
Чтоб я скорбел в надежде упованья,
Иных желаний презревая путь!

Где ливня слез моих предмет и суть?

За что страстям платил такую дань я?
Так вот мой грех — в бесплодности страданья.
Но ты мне, боль, во искупленье будь!

Полночный вор, запойный прощелыга,

Распутный мот, самовлюбленный плут
В годину бед хотя бы на полмига
В былых утехах радость обретут.

А мне в моих скорбях без утешенья —

Возмездие за тяжесть прегрешенья.

5

Я малый мир, созда

нный как клубокСтихий и духа херувимской стати.
Но обе части тьмой на небоскате
Скрыл черный грех, на обе смерть навлек.

Ты, пробуравивший небес чертог,

Нашедший лаз к пределам благодати,
Влей мне моря в глаза, чтоб, слезы тратя,
Мой мир я затопить рыданьем мог —

Иль хоть омыть, коль ты не дашь потопа.

О, если б сжечь! Но мир мой искони
Жгли похоть, зависть, всяческая злоба
И в грязь втоптали. Пламя их гони,

Сам жги меня, господь, — твой огнь палящий

Нас поглощает в милости целящей.

7