Западноевропейский сонет XIII-XVII веков. Поэтическая антология

Стою у стен отеческого края —
Они сдались, былые бастионы;
В осаде лет, устав от обороны,
Не устояла доблесть вековая.

Иду в поля — жжет солнце, допивая

Ручей, снегами вешними вспоенный,
И глушит заросль пастбищные склоны,
Печальным овцам небо закрывая.

Вхожу в мой дом, пристанище невзгоды,

Навстречу разоренью и разладу;
Гляжу, как посох сгорбили скитанья,

Как затупили шпагу мою годы, —

И не на чем остановиться взгляду,
Не увидав печати умиранья.

Другу, который, покинув двор юношей, вошел в преклонный возраст

От юности до старости, дыша
Чистейшим воздухом, в лачуге милой
Ты жил, где колыбелью и могилой —
Кров из соломы, пол из камыша.

В тиши спокойной солнце не спеша

Тебя целебной наделяет силой,
Здесь день просторней темноты постылой,
И прозревает в немоте душа.

Ты не по консулам считаешь годы,[109]

Твой календарь — весенних пашен всходы,
От веку благостны твои края.

Здесь воздержанье служит к пользе поздней,

И если нет наград, то нет и козней,
И чем скромней, тем ярче жизнь твоя.

Источая скорбные жалобы, влюбленный предостерегает Лиси, что ее раскаяние будет напрасным, когда ее красота увянет

О смерти я давно судьбу молю:
Жизнь, Лисида, мне смерти тяжелее.
Любимым не был я, но не жалею,
Что без надежд любил я и люблю.

Сирена, я твой нежный взгляд ловлю:

Чем бездна сумрачней, тем он светлее…
Меня напрасно привязали к рее[110] —
Ты напоешь погибель кораблю.

Погибну я. Но каждое мгновенье

Твою весну пятнает поступь дней.
Когда же не оставит разрушенье

И памяти от красоты твоей,

Тогда былое возвратить цветенье
Ничья любовь уже не сможет ей.

К портрету, на котором лицу некой дамы сопутствует изображение смерти

Чем ты отличен от кривых зеркал,
Коль вот она — незримая граница,
Где взор, едва от жизни отстранится,
Встречает смерти мстительный бокал.

Кто эту ткань зловещую соткал

Из блеска розовеющей денницы,
Пока, в зеркальной заключив темнице,
Ты на затменье солнце обрекал?

И если я, решаясь на измену,

По-дружески смотрю на оба лика,
Мне боль твердит, что в этом правды нет.

А если жизни я поддамся плену,

Как ни пленяйся — налицо улика,
На этот свет бросающая свет.

Любовь неизменна за чертой смерти