Запах снега

Виталик ожидал, что Надежда покрутит пальцем у виска, но она смотрела на него совершенно спокойно, как будто в его рассказе не было ничего необычного. Окинув взглядом всех присутствующих, Виталик решил уточнить:

– Меня откопал живой, настоящий тигр. Зверь такой, – он показал руками, – большой, полосатый.

– Бывает, – пожал плечами Граф. – Как откопал? Лопатой?

– Он орудовал когтями, как ножовками! Десять ножовок сразу!

– Впечатляет, – усмехнулся Граф.

– Думаешь, я рехнулся? – не выдержал Виталик.

– Ничего, – успокоила Надежда, – Граф в лавине тоже немного рехнулся.

Виталик раздухарился:

– Из его пасти валил жар и адский смрад! Такой силы, что снег вокруг меня таял. Это было самое настоящее древнее чудовище, огромный Люцифер. Происходящее окончательно уверило меня в том, что я умер и оказался в аду.

– А меня Лика нашла, – Граф неожиданно приобнял Лику, посмотрел на яркое весеннее солнце и с удовольствием улыбнулся.

– Щупом, – уточнила Надежда.

– Прямо в сердце тыкала, поганка! – засмеялся Граф.

– Хошь не хошь, а жизнь твоя теперь в ее руках, – приобняв Графа с другой стороны, вскользь заметила Надежда. Лицо Графа вдруг стало серьезным.

– Он откапывал меня так бережно, словно археолог старинную вазу,– продолжал Виталик, будто опасаясь, что его перестанут слушать. – Его когти размером с медицинский скальпель были в миллиметре от моей головы, – он потряс руками возле ушей, – но меня он ни разу не поцарапал. Я был уверен, что он откапывает меня, чтобы сожрать, но не понимал, почему он сразу не перегрыз мне горло. Я же мог оказать сопротивление…

– Ладно, давайте ломиться в дом, – предложила Надежда. – Надо мутить обед.

Их приняли так же радушно, как вчера. Лика и Надюха побежали в магазин. Граф сидел на шкуре, опершись рукой об пол и опустив голову. Барабаня ногой по зеленому дощатому полу Михалычевского кабинета, Виталик продолжал свой рассказ.

– Весь оставшийся день я рылся в снегу и мародерствовал. Мне удалось найти лыжи – Валькину и Андраша. Я увидел кончик лавшнура и откопал Вальку.

– Он тоже был с рюкзаком, – поднял на него глаза Граф.

– Никто не сбросил рюкзаки. Все помнили твои инструкции.

– В том то и дело, – заметил Граф, – что это были не инструкции. Ты сам знаешь, четких инструкций по этому вопросу нет. Меня, например, рюкзак спас. И несколько еще человек, я знаю.

– В общем да, – опустил глаза Виталик, – кроме меня, на поверхность удалось всплыть только Вальке. Но чтобы забрать тело, нужна отдельная экспедиция. Я не знаю, пойдут ли на это спасатели.

Граф смотрел куда-то вбок и остервенело чесал в затылке. Виталик продолжал.

– Я увидел кончик его лавшнура и сразу начал копать. Он был неглубоко. Но снег был везде. Ему, в отличие от меня, не повезло. Когда лавина остановилась, она просто сдавила его, не оставив ни шанса.

Граф сидел, опираясь локтями на колени, закрыв лицо руками. Виталик вздохнул, глубоко и громко.

– В общем, откопал я его немного… да и закопал обратно, чтобы не объели звери. Место пометил туром⁴².

Граф отнял лицо от рук и посмотрел на Виталика, но как будто насквозь смотрел.

– Что остальные? – устало спросил он. – Может, кто-то все-таки спасся?

– Это невозможно, – покачал головой Виталик. – Если кто-то из них смог уехать от лавины, он был бы сейчас здесь.

– Если их найдут, то только по весне, – заметила вошедшая Надежда.

– Ясно, – хлопнул по полу Граф, – я пойду звонить в Москву.

В дверях он встретился с Ликой. Она быстро глянула на него, и он попытался схватиться за этот взгляд. «Держи, держи меня, милая…». Лика прошла мимо, но обернулась и сказала:

– Держись.

XXXIX

Граф, Надюха, Личка, Виталик и два специалиста по тиграм сидели в кургузом вагончике с решетками на окнах. По всей видимости, раньше он служил для перевозки зеков. Внутри был довольно уютно. Стены обшиты вагонкой, скамьи – дерматином, на стене – японский календарь с садом камней, пара наградных табличек и, конечно, фотографии тигров, сделанные лично Волковым. В алюминиевом чайнике плескался сладкий чай, в стеклянной банке – разведенный спирт.

– Смотри, этот недоволен, а этот, гляди, улыбается! – тихонько говорила Личка Графу, придерживая его за плечо.

– Вот фантазия!

После трех тяжелых звонков в Москву, каждый из которых требовал перерыва в виде пары сигарет и местной водки с колой, к Бессонову подошел пожилой, но крепкий мужчина. Даже будучи в столь пришибленном состоянии, Граф не мог не удивиться такому интеллигентному лицу в этих местах. Крючковатый нос, залысина, ясные глаза – мужик напоминал Бессонову одного знакомого академика. На нем был пуховик приличной фирмы и каракулевая шапка, которую он учтиво приподнял в приветствии.

– Мои соболезнования, – произнес «академик», опустив глаза.

– Знаете, – раздраженно ответил Граф, – все любят подслушивать телефонные разговоры. Но зачем афишировать?

– Алексей Викторович, – мягко сказал «академик», – я знаю о вашей трагедии не из телефонного разговора.

Граф уставился на него, приоткрыв рот.

– Волков, Виктор Иваныч, – протянул руку мужик. – Всемирный фонд дикой природы.

Граф пожал.