Записки арбатской старухи

Однажды нас с Инной ограбили. В метельный зимний день, пока мы были в школе, высадили окно и утащили все ценные вещи. Жульку заранее увели и выпустили дня через два. У меня украли котиковую шубу, которую с гордостью я купила на заработанные деньги, фотоаппарат и два хороших платья, сшитых в московском ателье. У Инны унесли тоже все ее платья. Милиция не проявляла никакого энтузиазма, и я решила действовать сама. У нас был знакомый бандит, которого звали Симка-Пельмень. Освободившись из лагеря, он хотел учиться и поступил в вечернюю школу, но не выдержал и ушел. Я обратилась к нему и спросила, нельзя ли вернуть наши вещи за деньги, помимо милиции. Он сказал, что это невозможно, потому что наши вещи проиграны, и, по бандитскому закону, воров и вещи в этом случае никто не выдаст. В общем-то это была выходка подонков, т. к. бандиты в законе в своем доме не грабят. Это я ему высказала, на том дело и кончилось.

Шел 1956 г. и в конце зимы начались события. После XX съезда партии всех партийных вызвали в районный центр. У нас партийными были директорша и военрук, офицер в отставке, ветеран войны. По возвращении он сел посреди учительской, не в силах выговорить ни слова. Потом, собравшись с духом, промолвил: «Все, что врал Голос Америки — правда». А Голос звучал у нас гораздо лучше, чем центральные программы, и мы так привыкли к нему, что не обращали внимания на то, что говорят. Текст доклада Хрущева быстро распространился среди всех. Вскоре в лагере произошло массовое убийство политических: бандиты в одну ночь вырезали 36 человек. После этого сменили и усилили охрану. Пересмотр дел еще не начался, но все этого ожидали с разными чувствами. В поселке началась эпидемия самоубийств. За одну неделю произошло 11 случаев.

Вспоминается один трагический случай. К нашей молодежной компании молодых специалистов тяготел один пожилой человек, его фамилия была Шустов. В поселке он был на поселении после освобождения из лагеря. Ш. был интеллигентный человек и высококвалифицированный инженер. Перед войной его посадили по печально знаменитой 58¹⁰ статье, потом он добровольцем пошел на фронт, воевал в штрафбате и остался живым. Хоть он и «смыл кровью…», но после войны его на всякий случай опять посадили, а вскоре заменили заключение поселением. В Катангли он был начальником цеха по ремонту скважин. Ш. активно интересовался новостями культуры «с материка» — книгами, театром, живописью. Участвуя в наших разговорах и спорах, он всегда защищал партийно-догматические позиции и нередко обвинял наше поколение в безыдейности и эгоизме. Мы подшучивали над его убежденностью в незыблемости партийных установок и спрашивали, как он может верить в них после лагеря. Он отвечал, что если его и посадили, то значит так нужно было партии, а мы считали это чудачеством.

После XX съезда он впал в депрессию, запил, и начальство, испугавшись за его жизнь, отослало его в отпуск к семье с провожатым, который должен был довезти его до дома. Но не довез: пришла телеграмма, что в Хабаровске Ш., оставшись на минуту один, бросился в Амур и погиб. Наверное, он верил, что действительно был виновен и подписал свое обвинение, а теперь понял, что обманывался всю жизнь. Сколько было таких сломленных жизней! После отъезда из Катангли я узнала, что при пересмотре дел в нашем лагере, где было несколько сот человек, осталось только 12 уголовников. Их перевели в другое место, а лагерь закрыли.

Путь домой

В конце учебного года у меня счастливо разрешился вопрос с возвращением домой. Я собиралась в 6-месячный отпуск, а школе был невыгоден мой приезд всего на полгода после отпуска. Мне предложили продлить контракт еще на год, и после ожидаемого отказа, скрепя сердце, дали разрешение на прекращение обязательств по контракту после двух лет. Я начала готовиться к отъезду. Инна ехала вместе со мной до Москвы, затем — дальше, к родителям.

Наш путь лежал через Оху, откуда летали самолеты в Хабаровск (на материке это был отправной пункт на запад с островов и с Колымы). Летом в Оху направлялся огромный поток отпускников с севера острова, там выстраивались многодневные очереди на самолеты. В те времена реактивных лайнеров еще не было, и перевозчиками служили маленькие самолеты.