Записки арбатской старухи

В Москве я проводила много времени с Зоей и Леней Цепляевыми, которые поженились во время моего отсутствия. Леня после института работал в Институте ядерной физики МГУ, а Зоя — в Энергетическом институте АН СССР, из которого она вскоре ушла в Институт прикладной математики. Они жили у Лениной мамы в коммуналке, где у них была одна комната. У них встречаться было слишком тесно, а у меня дома была больная мама после санатория, поэтому мы старались ходить в театры и в концерты. Я «наверстывала» упущенное за два сахалинских года, и Зоя с Леней были моими руководителями.

После возвращения домой я занялась своими делами. Нужно было закончить оформление моего освобождения от школы в министерстве, чтобы получить трудовую книжку, и искать работу. Осенью я устроилась на временную работу на биофак МГУ, в лабораторию, где разрабатывались новые методы борьбы с вредными насекомыми. А ближе к концу года я оказалась в роли разборчивой невесты из «Женитьбы» Гоголя. С нового года мне предложили постоянное место на биофаке. М. Л. Бельговский предложил мне работать вместе с ним во вновь созданной лаборатории радиационной генетики, а М. С. Гилярову в тот момент дали отдельную лабораторию с открытыми вакансиями, и он звал меня к себе. Началась оттепель и в науке, возрождались направления, закрытые в годы репрессий, появились новые направления и новые лаборатории. Я поклялась в вечной любви и преданности М. Л. и пошла работать к М. С., связав всю свою оставшуюся жизнь с почвенной зоологией.

Лаборатория

Меня зачислили в Институт эволюционной морфологии (сейчас он называется Институт проблем экологии и эволюции) с 30 декабря 1956 г. Я была очень горда тем, что буду работать по выбранной мною специальности и во вновь созданной лаборатории. Лаборатория была в том же институте, где работала мама, но времена изменились, и семейственность не преследовалась, тем более, что мы работали в разных подразделениях и даже на разных территориях.

М. С. Гиляров создал теоретические основы почвенной зоологии, а дальнейшей задачей исследований в этой области было изучение животного мира почвы, приспособлений животных к обитанию в почвенной среде, их роли в почвообразовании и динамике почвенных процессов. В то время были известны лишь некоторые наиболее крупные группы обитателей почвы, представлявшие верхушку айсберга, которым является животный мир почвы, состоящий из сотен тысяч субмикроскопических форм. Перед нами было море неизведанного и планы были безмерными, а время наступившей в стране оттепели было таким, что все казалось возможным.

У моего шефа была маленькая группа сотрудников, с которыми он работал прежде. Кроме нее, в новую лабораторию влились молодые кадры, из которых одни уже закончили аспирантуру, другие были совсем «зеленые», вроде меня.

Основой наших работ был полевой материал, который мы собирали в экспедициях и обрабатывали в лаборатории зимой. Поэтому экспедиции представляли важную часть нашей работы и жизни. Именно в экспедициях складывались человеческие и коллегиальные отношения, формировались индивидуальные научные интересы и стиль работы. Основа коллектива лаборатории была заложена в первые годы. Потом количество сотрудников увеличивалось, состав менялся, одни уходили, появлялись новые, расширялся круг аспирантов, из которых некоторые оставались в лаборатории.

Не останавливаясь на отдельных личностях, скажу, что в нашем коллективе было всё то же, что и в других узких научных сообществах — и хорошее, и плохое — и дружба, и взаимопомощь, и дух соревнования, и зависть, и споры. Но во все времена для всех было характерно одно — неподдельный интерес к своему делу, к науке и стремление идти в своих изысканиях дальше, за пределы поставленных конкретных задач. Этот энтузиазм шел от того, как работал сам шеф, у которого каждая новая работа вызывала восхищение своей логикой, широким знанием отечественных и зарубежных публикаций, эрудицией, позволявшей привлекать для решения вопроса данные других наук. Он задавал высокую планку, и мы старались ее достичь и перепрыгнуть.

Вспоминая свою работу в лаборатории и в экспедициях, я не хочу перебирать по именам моих товарищей. С кем-то были очень близки, с другими оставались более официальные отношения. Большинство моих коллег, с которыми мы вместе проработали несколько десятилетий, прошли длинный путь научного опыта и достигли профессиональных вершин. Я рада, что работала рядом с ними и всегда чувствовала их моральную поддержку и человеческое тепло.