Записки арбатской старухи

В Зеленцах во время нашего пребывания начался сильный шторм, который продолжался неделю. Это было обычное явление осенью. Беда состояла в том, что именно накануне уехали в Териберку продавщица поселкового магазина и хозяйка нашей столовой за продуктами. Они на неделю застряли там, а мы остались без еды. Домашние запасы были скудны и предназначались только для чаепитий. Пришлось переходить на подножный корм в виде грибов, которых вокруг было великое множество. Грибы были выше мохового покрова, и искать их было не надо, только нагибаться и собирать. Это были в основном подберезовики. Мы их жарили на сгущенке с сахаром (другого ничего не было) и без соли. На этой несусветной пище мы просуществовали до возвращения наших кормилиц, а потом я не могла даже смотреть на сгущенку и на грибы целый год.

Экспедиционный сезон закончился, и мы возвращались в Мурманск на корабле большой компанией, а дальше разъехались по домам.

В 1957 г. произошло событие, которое для меня и моих друзей означало некий поворот в представлениях о жизни, искусстве и свободе. Это был Международный фестиваль молодежи и студентов. Мы далее не могли представить масштаб этого мероприятия и многосторонность его воздействия на нас. Вдруг на улицах появились группы участников в национальных костюмах, веселые красивые лица, песни, улыбки, раскованные движения. Получилось так, что они стали хозяевами города, а мы — зрителями. Я бегала в консерваторию, где проходил конкурс исполнителей инструментальной и фортепьянной музыки. Там наша школа была значительно выше остальных, и все радовались успеху наших молодых музыкантов. Несколько раз с Зоей и Леней мы ходили на выставку живописи, открывшуюся в Парке культуры. Мы были перекормлены унылым соцреализмом (наш авангард тогда не показывали) и вдруг, как поток свежего воздуха, предстала перед нами панорама разных стилей от абстракционизма до реализма. Мы даже не сразу понимали, как смотреть многие картины. Первую премию выставки получил портрет Анны Франк, о котором много говорили и писали. Портрет был очень большого формата и выполнен в графическом стиле. Он хорошо передавал трагизм ее жизни и ее беспомощность перед жизнью. Вечерами мы ходили к университету, где жили участники фестиваля. Они выходили на площадку перед парадным входом и устраивали танцы. Впервые мы увидели рок-н-ролл в массовом исполнении. Как это было красиво! Кое-кто из наших пристраивался к кругу танцующих, но они не выдерживали ритм и не знали движений.

После фестиваля в нашу жизнь вошло много нового — стиль одежды, стиль общения друг с другом, новые танцы, новые ритмы, а главное, понимание того, что искусство — это не то, что нам разрешают смотреть или слушать, это — бесконечное разнообразие восприятия мира в пространстве и времени. Мы верили, что увидим это разнообразие и были счастливы, что теперь оно хотя бы приоткрылось нам.

Новый дом

В конце 50-х годов мы с мамой начали готовиться к переезду на новую квартиру в кооперативном доме Академии Наук. Мама записалась в этот кооператив в начале 50-х гг. и внесла залог, на который ушла ее сталинская премия. Дом достраивался, близилось заселение, и мы с нетерпением ожидали этого. Арбатская квартира казалась неудобной. Мама страдала от шума, от плохого воздуха и от того, что третий этаж без лифта лимитировал возможность ее выхода из дома. Мне было неудобно, что мы жили в одной комнате и мешали друг другу: мама хотела отдыхать, а я хотела пригласить друзей и повеселиться. Угнетало также убожество нашей обстановки. Как ни милы мне были воспоминания моего детства, а квартира наша себя изжила.

Когда, наконец, определились сроки нашего переезда, мама начала активно покупать новую мебель. Она изменила своему принципу, что «вещизм» — это мещанство и с азартом выискивала импортные вещи, которые достать было в то время нелегко. Мне было поручено заниматься продажей старой мебели, которую мы не хотели везти в новый дом. Я с успехом выполнила эту задачу, о чем сейчас сожалею. Когда я привезла в комиссионный наш большой дубовый стол, обитые зеленой кожей стулья с прямыми спинками и кушетку мадам Рекамье, их раскупили еще до того, как успели выписать квитанцию. Надо было их реставрировать, а не продавать. Но тогда в моде была легкая мебель прямых линий без украшений и излишеств, и хотелось, чтобы в новой квартире не было старомодных монстров, занимавших много места.

Переехали мы в апреле 1959 г. Помимо грузчиков, нам помогали мои друзья из лаборатории. В тот же вечер после переезда мы устроили новоселье, все необходимое для этого было припасено заранее. Поэтому переезд получился веселым и не очень утомительным.