Записки арбатской старухи

В огромной (по числу экспонатов) картинной галерее Лейпцига было большое собрание картин Дюрера, а также Рубенса и Рембрандта. Работы Дюрера меня поразили, и к ним я приходила еще не один раз. Меня поражало, что он может изобразить не просто цветок, а цветок с обломанным увядающим лепестком, а также каплю воды на цветке, которую пьет бабочка. Знакомый сотрудник этого зала проникся ко мне симпатией. Он много рассказывал про Дюрера и водил в подвал, где хранились фондовые материалы. Там мне показали большую скульптуру Бетховена из золотистого мрамора, которую почему-то не включали в экспозицию по политическим причинам (не так Бетховена изобразили). В здании музея раньше был верховный суд, и в этом суде судили Димитрова за поджог рейхстага. Зал суда сохранен, как музейный экспонат, и даже отмечено кресло, на котором сидел Геринг. Зрелище неприятное.

Большое впечатление произвел на меня Ауэрбахский погребок, где Гете задумал своего Фауста, услышав легенду о том, кто продал душу дьяволу. Погребок этот был устроен в XVI веке при пивоварне. Его первым хозяином был von Stromer, который принимал у себя в погребке своего приятеля Мартина Лютера. Там под низкими сводами пили пиво студенты, и там возникла эта легенда о докторе Фаусте. А однажды туда приехал и студент Гете с друзьями и положил начало новому явлению мировой славы. Погребок стал модным местом, и у его входа сделали довольно китчевые скульптуры Мефистофеля и Фауста. Но в 60-е гг. туда можно было прийти запросто и пообедать, а также получить в виде сувенира меню за 1 марку. Когда я была в Лейпциге через 20 лет, то места в этом погребке нужно было заказывать заранее, и мы туда не попали.

В 1813 г. под Лейпцигом было большое сражение с Наполеоном, которое известно как «Битва народов». В честь нее на старом кладбище возведен монумент в виде башни высотой почти в 100 м. Наверху башни имеется смотровая площадка, с которой видны город и пригород, где была битва. В башне замечательная акустика, и во время экскурсии там поют. В этой битве погибло 22 тысячи русских солдат, и в память этого в городе построили большую русскую церковь Святителя Алексия в 1913 г. Церковь оказалась по-соседству с ярмаркой и почти все время была закрыта. Я в нее так и не попала.

Но для меня Лейпциг — это город музыки, прежде всего Баха, а потом уже — Моцарта и Вагнера (Вагнер родился в Лейпциге и крестился в Thomaskirche). Я узнала, что по пятницам у Св. Фомы играют мотеты Баха, и при первой возможности отправилась туда. Мне посоветовали сесть на хоры, откуда лучше слышно и видно всех солистов. Я и полезла наверх по наивности. Давали Страсти по Иоанну, и партию сопрано божественно пела никому не известная, тогда еще молоденькая, Шварцкопф. А я оконфузилась: когда должен был петь хор, все встали и начали петь. Я встала, молча. Моя соседка монахиня спросила, почему я не пою, я сказала, что не знаю слов. Она подала мне листочек со словами, и мне пришлось, по крайней мере, открывать рот. Потом я объяснила, что я — иностранка и в первый раз на мотете. А, оказывается, во время мотета партию хора исполняют слушатели, которые специально садятся на хоры, и им раздают листки со словами. Тем не менее, меня пригласили приходить еще. Я и приходила, но садилась внизу.

Еще одно музыкальное открытие тоже было связано с Бахом. В городе хранилась полная фонотека Баха — все записи его исполнений и все его нотные рукописи. Хранилищем этой фонотеки был прелестный маленький дворец в стиле позднего барокко, построенный в XVIII веке одним из бургомистров Лейпцига. Бургомистр завещал свой дворец городу, и город решил устроить в нем архив Баха. В этом дворце давали летние садовые концерты. Дворец был окружен регулярным парком с клумбами и шпалерами кустов. В парке ставили садовые стулья для публики, а оркестр располагался на площадке под балконом. Если требовалась партия рояля, то инструмент подтаскивали к балкону на втором этаже при растворенных дверях. На эти концерты ходили в основном пожилые люди, любители музыки, которые знали и про концерты, и то, как найти этот дворец, затерянный в паутине старых узких улиц, по которым не ходил транспорт. Во мне тут же опознали иностранку и очень радушно приняли в свой круг. Публика там была особенная: когда я сказала, что я — из СССР, они сразу отреагировали и назвали Рихтера и Когана. Это было, как пароль-отзыв.

Я отдала дань и Вагнеру. В оперном театре во время моего пребывания давали «Лоэнгрина», заглавную партию в котором исполнял тенор из Ла-Скала с международной известностью. Театр был отстроен после войны с огромным вместительным зрительным залом, отличной акустикой. Зал был полон. Постановка была классическая (с ладьей и рыцарскими костюмами), голоса и оркестр вне критики. Опера шла с длинными антрактами. Вагнера только так и можно слушать.