Записки арбатской старухи

Но в ту ночь с субботы на воскресенье наши танки въехали в Прагу (!!). Шеф и другие наши отцы энтомологии узнали об этом рано утром, они боялись острой реакции Уварова после инцидента в Нукусе и возможности международного скандала с заявлениями прессе и пр. Они решили, что пусть сэр Уваров узнает новости о Праге в Англии или хотя бы в самолете. С утра они увезли его за город на дачу и привезли в аэропорт к отлету. Машину подогнали к трапу самолета, т. к. пэр был ВИП-персоной. Скандал не состоялся, но на следующий день шефа вызвали и заставили писать объяснение, почему иностранца вывезли за пределы города без особого на то разрешения и почему среди гостей на даче не было ни одного партийного. Так для нас закончилась оттепель.

Личная жизнь у меня не складывалась, оставалась работа, которой я увлекалась, и немногочисленные друзья, с которыми можно было поделиться тревогами и надеждами, и погрустить, и повеселиться.

В то время на нашем направлении науки происходили большие сдвиги. Экология переставала быть описательной натурфилософской наукой и обрастала аналитическими методами и инструментальными технологиями для изучения взаимодействий между разными группами организмов, между живой и неживой природой, и для оценки устойчивости природных систем к прессу техногенных нарушений. В конце 60-х гг. была разработана и принята интернациональным научным сообществом Международная биологическая программа. Наша страна приняла в этой программе активное участие и, в частности, работы нашей лаборатории оказались на пике актуальных исследований. В нашем институте начались кардинальные перемены, и в 1967 г. были ликвидированы последние остатки лысенковских времен. В название института вернулось эволюционное направление и появился новый термин — экология (Институт эволюционной морфологии и экологии). В институт пришел новый директор В. Е. Соколов, с деятельностью которого связаны последующие 30 лет нашей истории. Это — период, который вспоминается с ностальгией по тем возможностям, которые открывались перед нами. Соколова прислали к нам из университета как партийного функционера. Он выступил с перспективной программой развития института, к которой мы отнеслись сначала как к научной фантастике. Но его большие амбиции сочетались с четким пониманием задач фундаментальной науки нашей отрасли и с большими возможностями, и не только для института, но и для экологии в целом. Не прошло и двух лет, как мы оснастились аппаратурой на европейском уровне, в институте были созданы экспериментальные станции на разных широтах, и мы смогли планировать экспедиционные маршруты в любую точку. Наши экспедиционные машины с надписью «Академия Наук СССР» на ленте, опоясывающей земной шар, бороздили всю территорию страны. Эта эмблема была хорошо известна в самых отдаленных уголках страны, и наши отряды встречали с уважением к науке и готовностью помогать.

В тогда еще большой нашей стране были представлены все природные зоны земного шара, кроме тропиков. И мы получили возможность работать в тропиках Южной Америки и Африки по межправительственным договорам. В Академии Наук тогда был научный флот для работ гидрографов и океанологов, и флот этот начал обслуживать «наземные» программы по островам Тихого и Индийского океанов, на которых раньше не высаживались экологи.

Моя работа обрастала новыми задачами и возможностями. Мне нужен был материал из разных климатических районов, и я объездила практически весь Советский Союз, а позднее выбралась и в тропики Африки, Азии и Америки.

Все мои путешествия перечислять невозможно, но хочется вспомнить наиболее яркие из них. Мы исследовали адаптации почвенных организмов к экстремальным условиям температуры и влажности в природной среде. И я побывала на самой южной и самой северной окраинах нашей тогда еще большой страны.

Самая южная точка Российской империи — городок Кушка на границе Туркмении и Афганистана. В Кушке в 1913 г. был поставлен крест из песчаника, символизирующий южный предел государства. Такие кресты было решено поставить на всех четырех окраинах империи. Кажется, еще один крест поставили где-то на Дальнем Востоке, а другие не успели.

Целью поездки нашей лабораторной группы педобиологов была работа в Бадхызском заповеднике, расположенном на отрогах горного хребта Парапамиз, относящегося к Гиндукушской системе. На этой территории соседствуют саванноподобные ландшафты — фисташники и пустыня. Фисташковые рощи раскинулись на холмах, а Ер-Ойландузская впадина глубиной в 300 м занята засоленной пустыней. Здесь сохранились эндемичные растения и звери, которые не встречаются больше нигде в Евразии. Бадхыз в переводе на русский — «место, где рождается ветер». Там по осени бывают пыльные бури, приносимые из Кара-Кумов, с которыми Бадхыз граничит на северо-востоке.