Записки арбатской старухи

До войны родители рано уходили на демонстрацию, пока мы с Паей еще спали. А мы среди дня шли смотреть демонстрацию на Арбатской площади. Родители приходили усталые, обедали и ложились отдыхать. Вот и весь праздник. Зато на второй день они обязательно ходили в театр, а когда я подросла, брали меня с собой. Мы ходили на утренние спектакли, и я гордилась тем, что хожу «во взрослый театр».

После войны многое изменилось в моей семье, на демонстрацию никто уже не ходил, но традиция предпраздничной уборки и посещения театра 8 ноября долго сохранялась. А что я делала седьмого? Не помню. В этой долгой череде лет, пожалуй, только одна Октябрьская годовщина оставила в моей памяти яркий праздничный след.

Это было 7 ноября 1942 г. Война была в разгаре, мы с мамой жили в эвакуации. Положение было напряженное, немец стоял на Волге, на нашем военизированном предприятии взрослые работали по 12 часов в день. Это было еще и голодное время. Продукты привозили нерегулярно, иногда по 2–3 дня мы сидели без хлеба. Летом мы подкармливались дикими фруктами, а осенью подножный корм закончился, и все время хотелось есть.

Перед праздником объявили, что 7 ноября для взрослых будет рабочим днем, а мы учиться не будем, но в школу явиться должны — на праздник. В школе сказали, что каждый, кто хочет, может приготовить выступление для концерта самодеятельности. Наша школа помещалась в маленьком саманном домике из четырех комнат. Все двери выходили прямо на улицу, на деревянный помост, где мы играли во время перемен.

В школе в этот день нас ожидал приятный сюрприз, приготовленный родительским комитетом. В одном из классов парты были убраны, печка жарко натоплена, чисто выметенный глиняный пол устлан газетами и еловым лапником. Мы уселись на лапник, учителя — на стулья, и начался праздничный концерт. Почти все приготовили выступления — пели, танцевали, читали стихи, а зрители щедро награждали артистов аплодисментами.

Музыкальные номера исполнялись под аккомпанемент скрипки, на которой играл старенький скрипач, эвакуированный из Минска. После того, как закончились детские выступления, он дал нам концерт популярной классической музыки. Наверное, впервые в этих стенах звучали Шопен и Чайковский. Вдруг я с удивлением осознала, что многие вещи, которые он играл, были мне хорошо знакомы — и «Полет шмеля», и «Подснежник», и «Песнь косаря», и мазурки, только непонятно — откуда.

Память пробудила картинки другой жизни — детские утренники в Консерватории, куда папа водил меня по воскресеньям. Я вспомнила, как нарядные мальчики и девочки играли на фоне большого органа. А мы с папой сидели в зале, и он вполголоса читал по программке названия пьес, которые они исполняли. Как же далека была та жизнь от саманного домика, в котором сейчас звучала «Песня сурка»! Я уставилась на лапник, чтобы никто не видел моих мокрых глаз. Музыка смолкла, концерт закончился.

А нас ожидал еще один подарок — праздничный завтрак в поселковой столовой, который устраивало руководство предприятия для всех детей сотрудников. Мы организованно пошли в столовую (недалеко, всего метров за сто от школы). Но оказалось, что пришли слишком рано, там докармливали старшую группу детского сада. Мы волновались и заглядывали в окна — чем кормят? Детсадовцы чинно сидели за столиками, и перед каждым стояла тарелка с едой. На тарелках было что-то серое и белое, на вид необычайно вкусное.

Наконец, пришла наша очередь, нас рассадили по местам и принесли тарелки с серым и белым. Это были макароны из темной муки с большими круглыми дырками, политые сверху донской сметаны. Мы жадно набросились на угощенье. Однако все съесть нельзя, нужно было оставить для мамы. Но как унести эти мокрые макароны, перемазанные сметаной? Мы с подружкой быстро сообразили: сметану слизали, а макароны завернули в листья лопухов, в изобилии растущие под окнами столовой.

Я явилась к маме в лабораторию с кульком макарон в лопухе. Мама удивилась и растрогалась, и мы вместе доели эти праздничные макароны, холодные, скользкие и необыкновенно вкусные. После этого мама осталась на работе, а я ушла домой.

Уже начинало темнеть, только снежные вершины гор были залиты солнцем. Там праздник продолжался, и казалось, что оттуда, сверху, доносится мелодия «Песни сурка».

«Кругъ чтенiя»

В эвакуацию я взяла с собой всего одну книжку — «Рассказы о Дурове», полученную от дирекции школы «за отличные успехи и примерное поведение». За долгую дорогу до места нашего назначения я успела прочитать эту книжку и решила, что буду дрессировщиком. В нашем общежитии поселился ирландский сеттер Рекс, приехавший из Москвы со своими хозяевами. Они оба целый день работали, а Рекс болтался без дела на улице и был рад с кем-нибудь поиграть. Вот его-то я и начала дрессировать. Вскоре он провожал меня в школу и терпеливо ждал под дверью весь первый урок. Потом на переменке мы с ним играли, а затем он убегал в столовую, где подкармливался. Встречал меня он уже дома, готовый к новым играм.