Записки арбатской старухи

Осенью со вторым эшелоном папа прислал нам зимние вещи и вместе с ними — «Робинзона Крузо». Я начала строить шалаши из сухих стеблей мальвы и смотрела на далекие горы в ожидании каких-нибудь кораблей. Рекс был моим Пятницей. Но он не хотел заползать в шалаш и, легка у входа, тихонько выл, приглашая меня побегать.

В начале зимы в наше общежитие прибыли «Три мушкетера». Книга обошла всех детей, и все «заболели» мушкетерской болезнью. Мы решили стать мушкетерами и буквально жили в этой увлекательной фабуле. Сколько было ссор и драк из-за того, кто кем будет, всем хотелось быть главными героями. Примечательно, что девочки не хотели играть женские роли. Я уж не говорю о миледи, но даже королева Анна Австрийская и прекрасная Констанция Бонасье не нашли своих исполнительниц. Все претендовали на голубые мушкетерские плащи.

Я точно не могла для себя определить, кто из мушкетеров мне нравился больше всего. Поэтому предусмотрительно я попросила для себя роль капитана мушкетеров де Тревиля и получила этот чин при всеобщем согласии. Став начальником мушкетеров, я внесла некоторые коррективы в содержание романа, погрешив против замысла автора. Чтобы поскорее начать игру, я предложила упразднить все женские роли, всех взрослых жителей нашего общежития объявить гвардейцами кардинала, а самим кардиналом Ришелье назначить коменданта общежития, который всегда ругал нас за что-нибудь. Все с радостью согласились, осталось только найти актера для негодяя Рошфора. Я предложила сеттера Рекса, который был согласен на любую роль, лишь бы взяли в игру. Это было тоже с радостью принято, и удалая мушкетерская жизнь началась. Взрослые шарахались, когда слышали:

— Я убью Вас, сударь, если вы не дадите мне пройти к рукомойнику!

Но неожиданно эта эпопея закончилась. В наш поселок приехал в командировку папа моей подруги Ирочки. Во время войны он занимался снабжением госпиталей медикаментами и должен был получить у нас партию противостолбнячной сыворотки. Он узнал, что Ира не ходит в школу, а учится с мамой. Проверив Ирочкины знания по русскому и арифметике, он нашел их неудовлетворительными, отругал жену и дочь, и обе ходили с красными глазами. В сердцах он вынул из своего рюкзака Евгения Онегина и велел дочери, пока он здесь, прочитать и рассказать.

Бедная Ира, она не любила стихов и совсем заплуталась в лирических отступлениях первой главы. С этой заботой она пришла ко мне. В это время я лежала с простудой в постели и играла в куклы. Мы с Ирой были в том возрасте, когда большие девочки играют в маленькие куколки и шьют им одежду из лоскутков. Конечно наши куклы были придворными дамами и одеты согласно мушкетерской эпохе.

Ира сказала:

— Тебе все равно нельзя гулять!

Это был серьезный аргумент, исключавший меня из мушкетерской жизни. Ира попросила меня прочитать Евгения Онегина и постараться понять, почему взрослые так высоко ценят этот непонятный роман. За это она обещала подарить мне кисточку от шерстяной шапочки, которая бытовала в ее игрушках и очень подходила моей кукле в качестве плюмажа на шляпу. И я согласилась прочитать Евгения Онегина за гонорар. Ира тайком принесла мне книгу, и я принялась за чтение.

Сначала все шло хорошо. Молодой повеса обещал разбить многие сердца, нажить себе могущественных врагов и успешно расправиться с ними. Потом в деревне начались события: признание Татьяны, бал, ссора, дуэль… И вдруг я обнаружила, что уже прошла половина романа, а убили всего одного человека, незадачливого поэта. Все жалели его, но никто не подумал отомстить. Не могла я этого понять после Трех мушкетеров!

На следующий день я продолжала чтение, но уже с другой целью: мне хотелось понять, в чем тайна этого романа — его слава, восхищение, которое он вызывает у всех взрослых. И вот, наконец, на седьмой главе прелесть пушкинского стиха пробила мою шкурку. Это произошло на этой строфе:

У ночи много звезд прелестных,
Красавиц много на Москве.
Но ярче всех подруг небесных
Луна в воздушной синеве.
Но та, которую не смею
Тревожить лирою моею,
Как величавая луна,
Средь жен и дев блестит одна.
С какою гордостью небесной
Земли касается она!
Как негой грудь ее полна!
Как томен взор ее чудесный!..
Но полно, полно; перестань:
Ты заплатил безумству дань!

Боже, что за стихи! Я как будто оказалась в другом мире. Я начала отлистывать страницы назад и перечитывать сначала, и стихи вливались в меня широкой рекой, наполняя душу восторгом и грустью. Слезы лились из моих глаз сами собой, и я испытывала счастье от этого чтения. Вот она, тайна, которую я открыла сама!