Читаем Записки еврея полностью

Мои сослуживцы съ этой минуты считали меня уже выбывшимъ изъ ихъ строя. Я ожидалъ полной отставки. Прошла однакожъ ц?лая нед?ля благополучно. Я бывалъ ежедневно у откупщика, но ничего особенно враждебнаго не зам?тилъ. Я н?сколько успокоился, уб?ждая себя что рыжій не привелъ въ исполненіе свои угрозы. Я горько ошибался.

Однажды я былъ призванъ въ Тугалову.

— Мн? нужны, для моихъ соображеній, вс? в?домости прошлаго года. Слышишь, щеголь, вс? до единой!

— Слушаю. Он? готовы.

— Черновыя?

— Да.

— Самъ ты ?шь черновыя, мн? б?ловыя подай. Я не стану сл?пить себ? глаза твоими черновыми.

— Въ такомъ случа?, я перепишу.

— Переписать и представить мн? посл?-завтра вечеромъ, непрем?нно. Ступай!

Переписать дв?надцать толстыхъ в?домостей въ два дня — вещь невозможная. Я обратился за сов?томъ къ Ранову.

— Это онъ мститъ теб? за твои насм?шки. И по д?ломъ: будь осмотрительн?е впредь.

— Но подобную работу… въ два дня…

— Во что бы то ни стало, а переписать нужно. А вотъ, я теб? посод?йствую.

Рановъ созвалъ нашъ интимный кружокъ и разд?лилъ между членами вс? черновыя в?домости. Всякій, кто только влад?лъ изряднымъ почеркомъ, охотно взялъ на себя трудъ переписки. Мы работали двое сутокъ почти день и ночь, не разгибая спины. Работа была окончена къ сроку.

Довольный, съ ц?лою дюжиной толст?йшихъ в?домостей подъ мышкой я, въ урочный вечерній часъ, явился къ деспоту. По моему мн?нію, я совершилъ геркулесовскую работу, а потому и им?лъ такой же гордый видъ, какъ и Геркулесъ, посл? своихъ пробныхъ работъ.

— Ну, что, переписалъ? грозно спросилъ меня Тугаловъ.

— Вонъ он?! я подалъ ему тетради. Онъ скверно улыбнулся, а тетрадей не принялъ.

— То-то. См?лъ бы ты, щеголь, ослушаться! Подай-ка мн? очки!

Я отыскалъ его громадныя очки въ м?дной оправ?, и подалъ ему.

— Нагнись-ка, щеголь, подъ кушетку и достань мою вишневку.

Я досталъ и поставилъ на столъ. Онъ систематически, медленно, съ разстановками вытеръ очки, и ос?длалъ ими носъ, такъ же медленно налилъ вишневки въ рюмку, поднесъ рюмку къ св?ч? и сквозь очки долго любовался бурымъ цв?томъ напитка, зат?мъ залпомъ опрокинулъ рюмку въ свою пасть.

— Чего же ты еще ждешь? спросилъ онъ меня, посмакивая и щелкая языкомъ.

— В?домости…

— Унеси ты эту дрянь съ собою. На что он? мн?? Я ихъ наизусть знаю.

— Зач?мъ же…

— Ты спрашиваешь, зач?мъ же я вел?лъ ихъ такъ посп?шно переписать? Я хот?лъ посмотр?ть, такъ ли ты, щеголь, прытокъ руками, какъ языкомъ. Ступай, я доволенъ тобою.

Съ б?шенствомъ въ сердц?, я почти выб?жалъ изъ кабинета. Въ передней я встр?тился лицомъ къ лицу съ рыжимъ подлецомъ. Онъ нагло посмотр?ть мн? въ глаза и залился ядовитымъ см?хомъ, похожимъ на старческій кашель.

— Доносчикъ! угостилъ я его и выб?жалъ на улицу.

Ночь была мрачная. Густой туманъ окуталъ и проникъ меня насквозь. Липкая, глубокая грязь всасывала мои ноги почти до кол?нъ. Проклиная и Тугалова, и рыжаго, и свою горькую судьбу, я ощупью пробирался. Путь предстоялъ далекій; надо было въ бродъ, по грязи, пройти весь городъ въ длину до противоположнаго конца. Тугаловъ видимо мстилъ мн?, истощая мои молодыя силы въ безплодной работ?. Я подвергся той участи, какой, говорятъ, подвергаются на каторжныхъ работахъ самые тяжкіе преступники, заставляемые скапывать гору и переносить ее на другое м?сто, безъ всякой полезной ц?ли.

Я прошелъ уже три четверти длиннаго пути, какъ заслышалъ за собою чваканіе скачущей въ галопъ по грязи лошади. Кто-то звалъ меня.

— Конторщикъ! конторщикъ!

Я остановился. Подскочилъ ко мн? кучеръ Тугалова, верхомъ, обдавъ меня грязью съ головы до ногъ.

— Хозяинъ зоветъ. Возвратитесь, какъ можно скор?е.

Я произнесъ какое-то проклятіе, но ослушаться не посм?лъ. Я едва переводилъ духъ отъ усталости. Чтобы избавиться отъ лишней ноши, я швырнулъ вс? б?ловыя тетради въ самую глубокую лужу.

Когда я опять явился въ кабинетъ Тугалова, рыжій сид?лъ уже рядомъ съ своимъ патрономъ. Тугаловъ, облокотившись одной рукою, другою выводилъ какіе-то узоры по столу, размазывая пальцемъ розлитую вишневку. Штофъ былъ опорожненъ.

— Ага, ты тутъ уже, щеголь?

— Что прикажете? спросилъ я хриплымъ голосомъ.

— А вотъ что, мой голубь! Ты в?дь у меня ученый? Неправда ли?

Я молчалъ.

— Представь ты себ?, ц?лый часъ я спорю съ этимъ рыжимъ псомъ. Разр?ши ты, кто изъ насъ правъ.

Я продолжалъ молчать. Влад?й я силою Геркулеса, я схватилъ бы за ноги рыжаго пса и его подлою головою размозжилъ бы черепъ пьянаго тирана.

— Эта собака утверждаетъ, продолжалъ Тугаловъ, не обращая на меня вниманія: — эта собака утверждаетъ, что всякій еврей, какъ бы онъ ни былъ честенъ и набоженъ, какъ бы ни былъ безгр?шенъ, а годикъ, все-таки, еще ему придется прохлаждаться въ аду для окончательнаго очищенія. Я нахожу это несправедливымъ и спорю противъ этого. Какъ твое мн?ніе на этотъ счетъ? Ты в?дь у меня — ученый?

— Не знаю, отв?тилъ я р?зко. — Изъ талмуда я помню только одно, что доносчикамъ придется очень жутко на томъ св?т?. Талмудъ разр?шаетъ убивать всякаго доносчика, какъ б?шеную собаку, даже въ великій судный день.

Перейти на страницу:

Похожие книги

14-я танковая дивизия. 1940-1945
14-я танковая дивизия. 1940-1945

История 14-й танковой дивизии вермахта написана ее ветераном Рольфом Грамсом, бывшим командиром 64-го мотоциклетного батальона, входившего в состав дивизии.14-я танковая дивизия была сформирована в Дрездене 15 августа 1940 г. Боевое крещение получила во время похода в Югославию в апреле 1941 г. Затем она была переброшена в Польшу и участвовала во вторжении в Советский Союз. Дивизия с боями прошла от Буга до Дона, завершив кампанию 1941 г. на рубежах знаменитого Миус-фронта. В 1942 г. 14-я танковая дивизия приняла активное участие в летнем наступлении вермахта на южном участке Восточного фронта и в Сталинградской битве. В составе 51-го армейского корпуса 6-й армии она вела ожесточенные бои в Сталинграде, попала в окружение и в январе 1943 г. прекратила свое существование вместе со всеми войсками фельдмаршала Паулюса. Командир 14-й танковой дивизии генерал-майор Латтман и большинство его подчиненных попали в плен.Летом 1943 г. во Франции дивизия была сформирована вторично. В нее были включены и те подразделения «старой» 14-й танковой дивизии, которые сумели избежать гибели в Сталинградском котле. Соединение вскоре снова перебросили на Украину, где оно вело бои в районе Кривого Рога, Кировограда и Черкасс. Неся тяжелые потери, дивизия отступила в Молдавию, а затем в Румынию. Последовательно вырвавшись из нескольких советских котлов, летом 1944 г. дивизия была переброшена в Курляндию на помощь группе армий «Север». Она приняла самое активное участие во всех шести Курляндских сражениях, получив заслуженное прозвище «Курляндская пожарная команда». Весной 1945 г. некоторые подразделения дивизии были эвакуированы морем в Германию, но главные ее силы попали в советский плен. На этом закончилась история одной из наиболее боеспособных танковых дивизий вермахта.Книга основана на широком документальном материале и воспоминаниях бывших сослуживцев автора.

Рольф Грамс

Биографии и Мемуары / Военная история / Образование и наука / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное