Мои сослуживцы съ этой минуты считали меня уже выбывшимъ изъ ихъ строя. Я ожидалъ полной отставки. Прошла однакожъ ц?лая нед?ля благополучно. Я бывалъ ежедневно у откупщика, но ничего особенно враждебнаго не зам?тилъ. Я н?сколько успокоился, уб?ждая себя что рыжій не привелъ въ исполненіе свои угрозы. Я горько ошибался.
Однажды я былъ призванъ въ Тугалову.
— Мн? нужны, для моихъ соображеній, вс? в?домости прошлаго года. Слышишь, щеголь, вс? до единой!
— Слушаю. Он? готовы.
— Черновыя?
— Да.
— Самъ ты ?шь черновыя, мн? б?ловыя подай. Я не стану сл?пить себ? глаза твоими черновыми.
— Въ такомъ случа?, я перепишу.
— Переписать и представить мн? посл?-завтра вечеромъ, непрем?нно. Ступай!
Переписать дв?надцать толстыхъ в?домостей въ два дня — вещь невозможная. Я обратился за сов?томъ къ Ранову.
— Это онъ мститъ теб? за твои насм?шки. И по д?ломъ: будь осмотрительн?е впредь.
— Но подобную работу… въ два дня…
— Во что бы то ни стало, а переписать нужно. А вотъ, я теб? посод?йствую.
Рановъ созвалъ нашъ интимный кружокъ и разд?лилъ между членами вс? черновыя в?домости. Всякій, кто только влад?лъ изряднымъ почеркомъ, охотно взялъ на себя трудъ переписки. Мы работали двое сутокъ почти день и ночь, не разгибая спины. Работа была окончена къ сроку.
Довольный, съ ц?лою дюжиной толст?йшихъ в?домостей подъ мышкой я, въ урочный вечерній часъ, явился къ деспоту. По моему мн?нію, я совершилъ геркулесовскую работу, а потому и им?лъ такой же гордый видъ, какъ и Геркулесъ, посл? своихъ пробныхъ работъ.
— Ну, что, переписалъ? грозно спросилъ меня Тугаловъ.
— Вонъ он?! я подалъ ему тетради. Онъ скверно улыбнулся, а тетрадей не принялъ.
— То-то. См?лъ бы ты, щеголь, ослушаться! Подай-ка мн? очки!
Я отыскалъ его громадныя очки въ м?дной оправ?, и подалъ ему.
— Нагнись-ка, щеголь, подъ кушетку и достань мою вишневку.
Я досталъ и поставилъ на столъ. Онъ систематически, медленно, съ разстановками вытеръ очки, и ос?длалъ ими носъ, такъ же медленно налилъ вишневки въ рюмку, поднесъ рюмку къ св?ч? и сквозь очки долго любовался бурымъ цв?томъ напитка, зат?мъ залпомъ опрокинулъ рюмку въ свою пасть.
— Чего же ты еще ждешь? спросилъ онъ меня, посмакивая и щелкая языкомъ.
— В?домости…
— Унеси ты эту дрянь съ собою. На что он? мн?? Я ихъ наизусть знаю.
— Зач?мъ же…
— Ты спрашиваешь, зач?мъ же я вел?лъ ихъ такъ посп?шно переписать? Я хот?лъ посмотр?ть, такъ ли ты, щеголь, прытокъ руками, какъ языкомъ. Ступай, я доволенъ тобою.
Съ б?шенствомъ въ сердц?, я почти выб?жалъ изъ кабинета. Въ передней я встр?тился лицомъ къ лицу съ рыжимъ подлецомъ. Онъ нагло посмотр?ть мн? въ глаза и залился ядовитымъ см?хомъ, похожимъ на старческій кашель.
— Доносчикъ! угостилъ я его и выб?жалъ на улицу.
Ночь была мрачная. Густой туманъ окуталъ и проникъ меня насквозь. Липкая, глубокая грязь всасывала мои ноги почти до кол?нъ. Проклиная и Тугалова, и рыжаго, и свою горькую судьбу, я ощупью пробирался. Путь предстоялъ далекій; надо было въ бродъ, по грязи, пройти весь городъ въ длину до противоположнаго конца. Тугаловъ видимо мстилъ мн?, истощая мои молодыя силы въ безплодной работ?. Я подвергся той участи, какой, говорятъ, подвергаются на каторжныхъ работахъ самые тяжкіе преступники, заставляемые скапывать гору и переносить ее на другое м?сто, безъ всякой полезной ц?ли.
Я прошелъ уже три четверти длиннаго пути, какъ заслышалъ за собою чваканіе скачущей въ галопъ по грязи лошади. Кто-то звалъ меня.
— Конторщикъ! конторщикъ!
Я остановился. Подскочилъ ко мн? кучеръ Тугалова, верхомъ, обдавъ меня грязью съ головы до ногъ.
— Хозяинъ зоветъ. Возвратитесь, какъ можно скор?е.
Я произнесъ какое-то проклятіе, но ослушаться не посм?лъ. Я едва переводилъ духъ отъ усталости. Чтобы избавиться отъ лишней ноши, я швырнулъ вс? б?ловыя тетради въ самую глубокую лужу.
Когда я опять явился въ кабинетъ Тугалова, рыжій сид?лъ уже рядомъ съ своимъ патрономъ. Тугаловъ, облокотившись одной рукою, другою выводилъ какіе-то узоры по столу, размазывая пальцемъ розлитую вишневку. Штофъ былъ опорожненъ.
— Ага, ты тутъ уже, щеголь?
— Что прикажете? спросилъ я хриплымъ голосомъ.
— А вотъ что, мой голубь! Ты в?дь у меня ученый? Неправда ли?
Я молчалъ.
— Представь ты себ?, ц?лый часъ я спорю съ этимъ рыжимъ псомъ. Разр?ши ты, кто изъ насъ правъ.
Я продолжалъ молчать. Влад?й я силою Геркулеса, я схватилъ бы за ноги рыжаго пса и его подлою головою размозжилъ бы черепъ пьянаго тирана.
— Эта собака утверждаетъ, продолжалъ Тугаловъ, не обращая на меня вниманія: — эта собака утверждаетъ, что всякій еврей, какъ бы онъ ни былъ честенъ и набоженъ, какъ бы ни былъ безгр?шенъ, а годикъ, все-таки, еще ему придется прохлаждаться въ аду для окончательнаго очищенія. Я нахожу это несправедливымъ и спорю противъ этого. Какъ твое мн?ніе на этотъ счетъ? Ты в?дь у меня — ученый?
— Не знаю, отв?тилъ я р?зко. — Изъ талмуда я помню только одно, что доносчикамъ придется очень жутко на томъ св?т?. Талмудъ разр?шаетъ убивать всякаго доносчика, какъ б?шеную собаку, даже въ великій судный день.