Записки еврея

— Мой сынъ, послушайся моего сов?та, оставь откупщиковъ и подрядчиковъ и живи такъ, какъ многіе евреи живутъ. Од?нься просто, поеврейски, выбрось изъ головы кичливость, вспомни, что ты — самый обыкновенный еврей; в?дь маленькое знаніе русской грамоты не Богъ знаетъ какая мудрость.

— Ч?мъ же я жить стану?

— Отецъ уступитъ теб? лучшій кабакъ…

— Что вы, маменька? Я… въ кабачники? Ха-ха-ха! Что вы?

Мать зам?тила язвительный характеръ моего см?ха. Она грустно опустила голову и какимъ-то нер?шительнымъ, притихшимъ тономъ сказала:

— Не знаю, сынъ мой, что въ моемъ предложеніи см?шнаго; знаю только одно, что въ каждомъ ремесл? челов?къ, если захочетъ, можетъ быть честнымъ. Скажи, ч?мъ Тугаловы и Клопы лучше кабатчиковъ? Не т?мъ ли только, что они богаче?

— Трудно быть честнымъ кабатчикомъ, маменька. Необходимо воду въ водку подливать, обм?ривать, обсчитывать и… воровскими вещами шахровать.

— Необходимо, говоришь ты? Кто заставляетъ?

— Нужда, иначе насущнаго куска хл?ба им?ть не будешь.

— Вздоръ. Твой отецъ торгуетъ водкой, и торгуетъ честно, ручаюсь теб?.

— В?рю. Но онъ не кабатчикъ, а маленькій откупщикъ, это совс?мъ другое д?ло. Н?тъ, питаться кабакомъ не желаю; лучше съ голоду умру.

— Ты не им?ешь права такъ разсуждать: у тебя жена и д?ти.

— Знаю, и знаю, что этимъ счастіемъ я теб? обязанъ.

В?роятно, въ моихъ посл?днихъ словахъ скрывалось много желчи. Лицо матери передернулось и крупныя слезы покатились по бл?днымъ щекамъ. Мн? стало жаль ее. Я приласкался къ ней.

— Извини, дорогая, я увлекся. Ты тутъ не причемъ. Ты поступила, какъ вс? поступаютъ, не такъ ли?

— Н?тъ, я загубила тебя и казнюсь предъ тобою. Я во многомъ была глупа и несправедлива. Сознаюсь теб?, что я въ посл?днее время много поняла изъ того, чего прежде не понимала, такъ что даже отецъ твой, въ шутку, величаетъ меня по временамъ еретичкой.

За это искренное признаніе я горячо поцаловалъ мою мать.

— Слушай, сынъ мой. Я накопила, тайкомъ отъ отца, тысченку, другую. Я нам?ревалась сохранить ихъ на черный день. Но твое скверное положеніе, въ которомъ я, отчасти, сама виновата, я считаю черн?йшимъ днемъ въ моей жизни. Съ радостью я отдамъ теб? эти деньги. Ты купишь себ? въ деревн? домикъ — я уже им?ю такой на прим?т? — и устроишь себ? лавочку. Честно шинкуя и торгуя, ты будешь им?ть кусокъ хл?ба и докажешь, что можно быть и честнымъ кабатчикомъ, и честнымъ крамаремъ. Не такъ-ли?

Я молчалъ. Внезапный наплывъ чувства сдавилъ мн? горло; я боялся заплакать. Но въ конц? концовъ, разум?ется, я согласился.

Жена не была при этомъ разговор?. Я объявилъ ей о нашемъ р?шеніи. Она даже не поблагодарила свекровь.

Чрезъ н?сколько дней, мы перетащили весь нашъ скарбъ въ деревню. Мать моя, между т?мъ, купила для меня деревенскій камышевый домикъ на базарной площади, привела его въ порядокъ и позаботилась объ устройств? нашего хозяйства.

Когда я свид?лся съ отцомъ, онъ хлопнулъ меня по плечу и похвалилъ.

— Молодецъ ты у меня, Сруль! Мать сказывала, что ты у Клопа усп?лъ накопить кругленькую сумму. Очень радъ, очень радъ. Жаль только, что ты такъ поторопился его бросить; в?дь на подобные случаи не каждый день наткнешься.

Мнимая моя способность копить деньгу внушила отцу особенное уваженіе ко мн?. Онъ смотр?лъ уже на меня какъ на д?льнаго челов?ка и пересталъ опекать, чему я былъ безконечно радъ. Я пересталъ быть зависимымъ отъ другихъ и зажилъ свободно и, относительно, счастливою жизнью, благодаря доброт? и щедрости моей матери.

Домишко мой, состоявшій изъ двухъ комнатокъ, кухни, кладовой и с?ней, л?пился въ углу деревенскаго, маленькаго, густаго, но одичалаго садика; за садикомъ тянулся небольшой лужокъ до самыхъ окраинъ болотистой р?ченки. Дворъ заключалъ въ себ? обширное пустопорожнее м?сто, тянувшееся до самой базарной площади. На конц? двора, я выстроилъ, на скорую руку, деревянную лавочку подъ соломенной крышей, и землянку для кабака. При сод?йствіи матери, я накупилъ разнаго деревенскаго лавочнаго товара. Тутъ были и яркія ленты, и гигантскіе гвозди, и деготь, и конопляпное масло, подковы, чоботы, медъ и купоросъ, иголки, селедки, ор?хи и пряники, подошвы и ситецъ, однимъ словомъ: полное крамарское tutti-frutti. См?сь эту я однакожъ привелъ въ строгую систему, расположилъ на полкахъ по роду и свойству продуктовъ и товаровъ. Кабакъ снабдилъ значительнымъ количествомъ пьянаго матеріала въ боченкахъ и стеклянной посуд?, и посадилъ ц?ловальницу, старую хохлушу. За устройствомъ моей торговли, осталась еще часть наличныхъ денегъ и для мелкой спекуляціи. Толковая мать руководила мною какъ опытный, но безгласный компапіонъ, но хозяиномъ вс?хъ этихъ благъ именовался я.

Въ продолженіе длинной, суровой зимы, я не переставалъ тосковать въ глуши. Новыхъ книгъ я не им?лъ, достать было негд?, съ живымъ челов?комъ, съ которымъ можно было бы перекинуться интереснымъ словомъ, я не сталкивался. Мужики, даже престар?лый деревенскій попъ, день и ночь копошились въ гумнахъ. Торговля шла копеечная, мелкая, противная. Я сначала попытался новесть торговлю безъ торгу, но мужики осм?яли меня.