Записки еврея

Какъ только храброе воинство увид?ло предъ собою начальника въ военной форм?, съ эполетами, то вскочило разомъ изъ-за стола и поторопилось напялить на себя шинели. Постойцевъ было трое. При тускломъ св?т? единственнаго огарка, торчавшаго гд?-то въ угл?, лица ихъ трудно было разсмотр?ть. Въ то время, когда начальникъ въ посл?дній разъ скомандовалъ: «маршъ за мною!» одинъ изъ постойщиковъ, крадучись, приблизился ко мн? и на едва понятномъ еврейскомъ жаргон? тихимъ, дрожащимъ голосомъ сказалъ:

— Ради самого Бога, сжальтесь, не предавайте меня въ руки начальства. Меня опять бить будутъ, а моя спина еще не зажила. Я еле дышу отъ слабости.

— Зач?мъ-же ты буянишь? упрекнулъ я его также тихо.

— Я не буянилъ, я все время лежалъ и охалъ. Куда мн? несчастному буянить, о, Боже мой!

Пока я приводилъ въ порядокъ квартиру и успокоивалъ д?тей, страдальческій, мягкій голосъ еврейскаго солдата не переставалъ звен?ть въ моихъ ушахъ. Я р?шился увид?ть его на другой день и сд?лать все возможное къ избавленію его отъ угрожавшаго наказанія. Но вотъ, въ одно утро явился во мн? на домъ сторожъ изъ военнаго лазарета.

— Меня прислалъ къ вамъ еврейскій солдатикъ, бывшій у васъ на посто?. Проситъ помочь ему ч?мъ нибудь.

— Разв? онъ не ушелъ съ полкомъ?

— Куда ему идти? спину такъ вздуло, что хоть въ гробь ложись. Жисть-то наша солдатская! Охъ!

— Ч?мъ-же онъ боленъ? продолжалъ я допрашивать, не совс?мъ понявъ лазаретнаго служителя.

— Да нешто не поняли? Вл?пили ему сотни три горячихъ.

Сердце мое сжалось отъ боли. Это, в?роятно, изъ-за моей жалобы, сказалъ я самому себ? и посп?шилъ вм?ст? съ сторожемъ въ лазаретъ. Безъ особеннаго труда я добился свиданія съ невиннымъ страдальцемъ.

Никогда я не забуду тяжелаго впечатл?нія, произведеннаго на меня больнымъ и его обстановкой. Палата, гд? онъ лежалъ, была св?тлая, чистая, просторная; въ ней стояло н?сколько кроватей, и на каждой стонали и охали на различные лады и тоны. Въ комнатной атмосфер? носился какой-то острый, непріятный запахъ. Больной, къ которому я пришелъ, лежалъ скорчившись, ничкомъ, безъ движенія. Казалось, онъ спалъ глубокимъ сномъ. Сторожъ слегка тронулъ его за локоть. Больной, глубоко застонавъ, медленно повернулъ къ намъ голову и раскрылъ глаза.

— Вставай, пробормоталъ сторожъ — къ теб? пришли.

Больной вопросительно посмотр?лъ на меня мутными, воспаленными глазами.

— Ты присылалъ во мн?? спросилъ я солдата.

— Охъ, пришлите мн? что-нибудь по?сть. Мн? чаю хочется. Будьте милосерды!

Я об?щалъ все исполнить.

— Ч?мъ ты боленъ?

— Боже мой! Палки, палки!.. А я ни въ чемъ не виноватъ! Больной зарыдалъ какъ ребенокъ, захлебываясь.

— Прости, мой другъ. Я, быть можетъ, причиною твоего страданія… началъ я оправдываться.

— Ч?мъ-же вы виноваты? Мн? такъ суждено… Богъ такъ хочеть. Но когда-же они меня добьютъ? Ахъ, еслибы уже хоть скор?е! Выздоров?юь— опять иди, опять розги, опять палки. Когда-же конецъ, Боже мой?

Эта задушевная жалоба, этотъ бол?зненный голосъ тронули меня до того, что я не могъ дольше оставаться. Я, тутъ-же условился съ старшимъ и младшимъ фельдшерами относительно ухода за больнымъ, снабдилъ его нужными деньгами, об?щался раза два въ нед?лю пос?щать его, а по выздоровленіи поискать средства избавить его отъ дальн?йшаго похода. Съ твердымъ нам?реніемъ исполнить об?щаніе, я распрощался съ больнымъ.

Черезъ н?сколько дней, я завернулъ опять въ лазаретъ. Больной поправился уже н?сколько. Въ первый разъ я им?лъ случай увид?ть страдальца, какъ говорится, ц?ликомъ. Это былъ челов?къ еще молодой, судя по его св?тлорусымъ, выстриженнымъ подъ гребенку волосамъ и по голубымъ, добрымъ и мягкимъ глазамъ. Ни одного с?даго волоска въ голов? и тощихъ, коротенькихъ усахъ. Но бл?дное, желтое лицо его было изборождено сотнями морщинъ по вс?мъ направленіямъ, особенно окрестности главъ и невысокій, узкій лобъ. Росту онъ былъ средняго, но согнувшійся, сгорбившійся станъ скрадывалъ росту на н?сколько вершковъ. Од?тъ онъ былъ по больничному.

Я поздоровался съ нимъ и подалъ ему руку. Мое простое обращеніе видимо тронуло его. Онъ неловко протянулъ мн? руку, едва дотронувшись до моихъ пальцевъ.

— Какъ зовутъ тебя? спросилъ я.

— Меня прозвали Ерофеемъ.

— А по еврейски какъ ты именуешься?

— Ерухимонъ.

— Неужели? вскрикнулъ я.

Солдатъ удивленно посмотр?лъ на меня.

— Разскажи мн?, откуда ты, кто твои родители, когда сданъ ты въ военную службу?