Записки еврея

Одинъ изъ мальчиковъ обхватилъ меня сильными руками и такъ рванулъ разомъ, что я крикнулъ отъ боли.

— Волфъ, не тронь его, за что мучишь? У него отецъ и мать, пусть себ? плачетъ. А намъ съ тобою в?дь все равно. Лучше въ рекруты, ч?мъ въ талмудъ-тора, гд? насъ бьютъ какъ собакъ, а кормятъ еще хуже собакъ. Оставь его, пусть хнычетъ, а мы давай бороться!

Въ эту минуту ключъ повернулся въ наружномъ замк? и одинъ изъ вчерашнихъ ловцовъ, съ жирнымъ, отвратительнымъ лицомъ, вошелъ въ комнату, плотно затворивъ за собою дверь.

— Молодцы! похвалилъ онъ борцовъ. — А ты, оселъ, все орешь? обратился онъ гн?вно ко мн?, сжавъ кулаки. Если ты сію минуту не встанешь и не будешь играть съ товарищами, то я тебя такъ отшлепаю, что…

Онъ свир?по схватилъ меня за ухо и сразу поднялъ съ ложа.

Вновь открылась дверь. Явился другой ловецъ съ лоханкой, ведромъ воды и кувшиномъ.

— Ну, д?тки, ласково обратился къ намъ первый ловецъ: — совершите утреннее омовеніе рукъ и глазъ, и помолитесь Богу, по праздничному. Вотъ вамъ молитвенникъ. Когда кончите молитву, вамъ принесутъ такой вкусный об?дъ, какого вамъ и во сн? не снилось.

Волфъ и Лейба, какъ будто сговорившись, подошли ко мн? разомъ и спросили ласково.

— Какъ зовутъ тебя?

— Ерухимъ, отв?тилъ я, всхлипывая и стараясь удержаться отъ рыданій, за которыя я только что былъ наказанъ.

— Ну, товарищъ, полно куксить, пойдемъ мыться и молиться, по?димъ хорошенько, а потомъ играть на ц?лый день.

Сначала я упирался, но, мало по малу, уступилъ ласковой р?чи сотоварищей и умылся. Мы втроемъ начали молиться изъ одного молитвенника. Ловцы, указавъ намъ порядокъ праздничной молитвы, ушли, заперевъ насъ снова. Какъ только ловцы скрылись, Волфъ бросилъ молитвенникъ и пошелъ прыгать по комнат? на одной ног?.

— Волфъ, что ты не молишься? упрекнулъ его Лейба.

— Все равно. Солдатомъ буду — перестану молиться, и ты перестанешь, и этотъ плакса перестанетъ.

— Это правда, согласился Лейба и оставилъ молитвенникъ мн? одному.

Мн? страшно сд?лалось за этихъ мальчиковъ, пренебрегающихъ святою молитвою. Я усердно кончилъ очень длинную молитву. Товарищи между т?мъ б?гали взапуски, боролись и подтрунивали надо мною.

— Кончилъ? спросилъ усм?хаясь Лейба, мальчикъ моего роста, р?звый, черноглазый, съ крючковатымъ носомъ и курчавыми волосами и пейсиками.

— Да, тихо отв?тилъ я.

— Ахъ ты, глупенькій! Ну для чего-жъ ты молишься?…

— А разв? можно не молиться?

— Да в?дь ты солдатомъ будешь и ты не только молиться перестанешь, теб? и пейсы обр?ютъ и трафнымъ кормить станутъ, и свининой, и даже саломъ!

— Я солдатомъ не буду, возразилъ я.

— А ч?мъ-же ты будешь?

— Тотъ еврей об?щалъ отослать меня въ матери.

— Тотъ еврей, который теб? въ морду далъ?

— Да, тотъ самый.

Волфъ и Лейба повалились со см?ха.

— Б?дный Ерушко! насм?шливо пожал?лъ Волфъ. — У тебя мать, тебя баловали, вотъ теб? и страшно.

— А у васъ разв? матери н?тъ?

— Ни, ни, никого н?тъ. Мы талмудторейники. Насъ били по ц?лымъ днямъ, мучили книжками. В?чно мы голодали и должны были п?ть для каждаго мертвеца,[86] пос?щать всякую родильницу. Чортъ съ ними! Лучше идти въ рекруты!

Мало по малу мы разговорились и подружились. Я удивлялся коимъ товарищамъ: они были немногимъ старше меня, а говорили и куражились кадь взрослые. Короче познакомившись съ товарищами, я самъ сд?лался развязн?е и весел?е. Намъ принесли вкусный об?дъ, и мы весело пооб?дали. Явился ловецъ съ ворохомъ ор?ховъ и, увид?въ меня веселымъ, потрепалъ по щев?.

— Вотъ молодецъ, люблю. Ну, играйте, д?тки, на здоровье. А вечеромъ мы васъ переведемъ въ кагальную избу. Тамъ вамъ еще весел?е будетъ.

Въ кагальной изб?, куда насъ поздно вечеромъ перевели было уютн?е и опрятн?е. Намъ дали скамьи для ночлега и жиденькія подушки. Р?шетокъ у оконъ не было, но за то одинъ изъ ловцовъ постоянно сторожилъ насъ. Когда онъ уходилъ, другой заступалъ его м?сто. Ночью онъ стлалъ себ? постель поперегъ единственныхъ дверей. Прошло н?сколько дней. Я ни разу не вид?лъ ни отца, ни матери. Н?сколько разъ я пытался узнать что-нибудь о нихъ отъ ловца, но онъ всякій разъ ут?шалъ меня.

— Они знаютъ, что черезъ н?сколько дней тебя приведутъ къ нимъ. Чего имъ безпокоиться?

Однажды, въ катальную избу, ночью, ловцы притащили закованнаго въ ц?пяхъ взрослаго еврея, бородатаго и бл?днаго! Онъ рвалъ на себ? ц?пи, стукался головою о ст?нку и все кричалъ: «моя жена, мои б?дныя д?ти». Но ловцы кр?пко на кр?пко его связали и почти насильно кормили, ругая и проклиная его безпрестанно. Съ т?хъ поръ, какъ появилось это бл?дное, мрачное лицо въ нашей комнат?, наше веселье исчезло. Даже самъ бойкій и шаловливый Волфъ сид?лъ по ц?лымъ часамъ печальный, прдгорюнившись.