Записки еврея

Солдатъ схватилъ меня за воротъ и такъ рванулъ, что я кубаремъ скатился съ громоздкой фуры. Лейба выкарабкался самъ, а спавшій Волфъ, услышавъ мой плачъ, посп?шилъ ко мн? на помощь. Онъ поднялъ меня и повлекъ за собою. Сначала я съ трудомъ передвигалъ ноги, такъ он? окочен?ли, но, мало по малу, къ нимъ возвратилась гибкость и я поб?жалъ всл?дъ за в?чно бодрымъ и р?звымъ Волфомъ. Мы часто останавливались на н?сколько часовъ. Солдаты пронюхали, что у меня водятся деньги и заставляли всякій разъ покупать имъ водку. Эта солдаты были уже далеко не такъ добры, какъ наши прежніе дядьки. Они насъ часто били и безпрестанно ругали. Какъ только мы останавливались въ какой-нибудь деревн?, насъ пом?щали въ мужицкой грязной изб?. Я первый забирался на темный, нажаренный подпечникъ и только тогда чувствовалъ себя хорошо.

Въ одной деревн?, какая-то добрая, молодая барыня задержала насъ часа на два, напоила чаемъ, накормила горячимъ и снабдила насъ ц?лой торбой вкусныхъ пирожковъ на дорогу. Но пирожки эти намъ не достались: солдаты въ одинъ прис?сть ихъ съ?ли, на закуску посл? выпитой ими на мои-же деньги водки.

Наконецъ мы прі?хали въ какой-то городъ, гд?, по словамъ нашихъ солдатъ, мы должны были присоединиться въ ц?лой тртіи еврейскихъ рекрутъ-малол?токъ. Мы прибыли, помню, въ пятницу, предъ вечеромъ. Про?зжая базарную площадь, мы были окружены десятками евреевъ и евреекъ. Вс? въ одинъ голосъ просили нашихъ солдатъ отпустить насъ къ нимъ на субботу. Но солдаты ихъ ругали и отгоняли. Насъ привезли въ какому-то дому и сдали офицеру. Мы не усп?ли еще хорошенько отогр?ться, какъ нагрянули евреи и начали упрашивать офицера отпустить насъ къ нимъ на постой. Офицеръ, записавши наши имена, и имена т?хъ, которые насъ приглашали, разр?шилъ намъ идти. Каждый изъ евреевъ выбиралъ себ? маленькаго постояльца. Я попалъ къ какому-то безд?тному старому мяснику. Никогда не забуду, какъ ходили и баловали меня ц?лый м?сяцъ старикъ и его жена. Какіе это были добрые, сострадательные люди!

Все это время я былъ почти свободенъ отъ всякихъ служебныхъ обязанностей; только два раза въ день, утромъ и вечеромъ, я долженъ былъ явиться на городскую площадь на перекачку и какое-то ничтожное ученіе. Насъ заставляли шагать то вправо, то вл?во. Тутъ я увид?лъ ц?лыя сотни такихъ же еврейскихъ мальчишекъ, какъ и я. Мн? сд?лалось легче на душ?. Со многими я познакомился и они часто приходили ко мн? поиграть, а Волфъ и Лейба торчали у меня по ц?лымъ днямъ. Гостепріимная моя хозяйка вс?хъ моихъ гостей кормила и поила до отвалу.

Когда вся партія малол?тнихъ рекрутъ собралась, насъ вс?хъ отравили далеко, далеко. Насъ сопровождалъ офицеръ, докторъ и множество солдатъ съ ружьями. Вс?хъ усадили на телеги, и въ одно очень холодное утро, мы тронулись въ путь. Изъ города провожали и напутствовали насъ десятки евреевъ и евреекъ. Не смотря на моровъ и мятель, ни я, ни мои товарищи не чувствовали особеннаго холода. Евреи снабдили вс?хъ насъ толстыми шерстяными чулками. На фурахъ, между нашими узлами, лежали ц?лые м?шки съ съ?стными припасами, принесенными еврейками для насъ въ дорогу. Евреи, крон? этого, подарили каждому изъ насъ по н?скольку серебрянныхъ монетъ. Прощаясь съ нами у заставы, всякій изъ провожавшихъ насъ евреевъ п?лъ одну и туже п?сню.

— Не забывайте, д?ти, в?ры нашей. Исполняйте вс? наши обряды, насколько это вамъ будетъ возможно — и Богъ не оставитъ васъ.

Мы медленно подвигались впередъ. На душ? было грустно, тоскливо. Офицеръ былъ злой, грубый челов?къ. За мал?йшую оплошность онъ билъ кулаками куда попало или стегалъ ц?ломъ пукомъ колючихъ розогъ. Не проходило часу, чтобы не слышались вопли кого-нибудь изъ насъ. Мы дрожали одного его взгляда. Чаще вс?хъ доставалось б?дному, неукротимому Волфу. Онъ долго куражился, но, наконецъ, поддался и присмир?лъ.

— Ерухимъ, сказалъ онъ мн? однажды шопотомъ: — знаешь, в?дь въ талмудъ-тор? гораздо лучше было, ч?мъ теперь?

— А что?

— Тамъ не били такъ больно и такъ часто, какъ тутъ.

— Берегись, не шали и слушайся, усов?щивалъ я его.

— Знаешь что, Ерухимъ? Уб?жимъ.

— Что ты? Какъ можно?!

— А что? Мы уб?жимъ къ евреямъ, насъ и спрячутъ.

— Не хочу и слышать. Я боюсь розогъ.

— Дуракъ! Ну, оставайся. Я и самъ уб?гу.

И точно, въ первомъ город?, гд? мы остановились для дневки, Волфъ исчезъ. На перекличк?, утромъ, его хватились и начали разъискивать. Къ вечеру сами евреи его привели прямо къ офицеру и донесли, что Волфъ у нихъ искалъ уб?жища, чтобы скрыться.