Записки еврея

Какъ ни краснор?чиво ув?рялъ насъ учитель повиноваться безропотно вол? Іеговы и терп?ливо переносить наказаніе, посылаемое намъ въ лиц? кровожадныхъ мальчиковъ и ихь собакъ, мы все-таки не могли не роптать на нашу горькую судьбину. На нашемъ надпечник? я съ Ерухимомъ долго разсуждали этомъ предмет? и окончательно р?шили: поступать въ дух? русской пословицы: «на Бога над?йся, а самъ не плошай». У учителя нашего былъ помощникъ или, лучше сказать, разсыльный полу-идіотъ, но за то дубина хоть куда. Его-то я и договорилъ за н?сколько грошей поступить ко мн? въ т?лохранители. Онъ обязался клятвой приходить за мною и провожать меня изъ дома въ хедеръ и обратно. Чтобы огорошить моихъ враговъ, онъ, въ первый-же разъ, пустилъ меня впередъ одного, ув?ривъ, что явится при первой опасности. Маневръ его удался какъ нельзя лучше: какъ только мальчишки, завид?въ меня, набросились на свою жертву съ обычнымъ ожесточеніемъ, мой здоровый т?лохранитель вдругъ очутился возл? меня, какъ будто выросъ изъ-подъ земли и задалъ моимъ мучителямъ жестокую лупку. Я радовался отъ души, я былъ отомщенъ.

Посл? первой острастки русскіе мальчишки меня оставили въ поко?. Изр?дка разв?, и то издали, изъ-за угла, меня угощали камнемъ, а большей частью разными эпитетами въ род?: «жиденокъ, чертенокъ», «жидъ, свиное ухо» и проч. и проч. Меня это унижало и б?сило, но д?лать было нечего. Я молчалъ. Съ т?хъ поръ не только слово жидъ, но просто буква ж внушаетъ мн? омерзеніе. Еслибы это было въ моей власти, я эту проклятую, гнусную букву вычеркнулъ бы навсегда изъ списка живыхъ ея сестеръ.

Я торжествовалъ около двухъ нед?ль. Однажды, когда я возвращался раннимъ вечеромъ одинъ изъ хедера и проходилъ мимо одного ярко-осв?щеннаго дома, меня вдругъ обдали очаровательные звуки скрипки, которой аккомпанировало фортепіано. Я любилъ музыку до безумія. Еще въ деревн? я по ц?лымъ часамъ не отходилъ отъ балалайщика или деревенскаго скрипача. Но то были звуки, раздражавшіе меня, но не удовлетворявшіе. Звуки же, поразившіе мой слухъ теперь, были совс?мъ другаго рода; они разомъ обдали меня какъ будто ароматомъ. Я приросъ къ земл? и весь погрузился въ ц?лый океанъ блаженства. Я забылъ себя и все окружающее меня, какъ вдругъ меня толкнула чья-то рука. Я вздрогнулъ и оглянулся. Возл? меня стоялъ громаднаго разм?ра мужикъ, въ нахлобученной овчинной шапк? и съ громаднымъ кнутищемъ въ рук?.

— Бачишь, сучій жиде, якъ у насъ гарно! сказалъ онъ мн? своимъ грубымъ хохлацкимъ голосомъ, указывая кнутомъ на домъ, въ которомъ раздавалась музыка.

Я ничего ему не отв?тилъ и счелъ полезнымъ ретироваться подальше отъ его кнутища. Между т?мъ, звуки давно уже замолкли, а въ ушахъ моихъ продолжало еще что-то вибрировать. Я р?шился ждать долго-долго, лишь бы еще разъ услышать хоть н?сколько такихъ звуковъ. Я отошелъ подальше отъ оконъ, поднялся на кончики пальцевъ, чтобы увид?ть какъ-нибудь того счастливаго смертнаго, которому природа дала способность извлекать такіе очаровательные звуки изъ своего инструмента. Въ окнахъ я зам?тилъ н?сколько мужчинъ и женщинъ очень красиво од?тыхъ, н?сколько мальчиковъ-гимназистовъ и д?вочекъ. Мн? показалось, что между ними были также Митя и Оля. Лица эти долго ходили взадъ и впередъ, подходя другъ къ другу, разговаривая, валъ видно, и см?ясь; д?ти б?гали изъ угла въ уголъ. Наконецъ вс? начали чинно усаживаться. Какой-то господинъ невзрачной наружности подвелъ къ фортепіано даму, усадилъ ее, зат?мъ взялъ скрипку, уладилъ ее подъ подбородокъ и плавно повелъ смычкомъ.

Къ подъ?зду съ шумомъ и грохотомъ подкатили дрожки. Кучеръ долго возился съ лошадьми, успокоивая ихъ различными ув?щаніями и ударами кнута. Я въ душ? проклиналъ его: онъ м?шалъ мн? слушать. Но онъ съ шумомъ соскочилъ съ своего с?далища, подошелъ къ параднымъ дверямъ, сильно и продолжительно позвонилъ. Кто-то вышелъ къ нему и громко сказалъ: обожди, сейчасъ по?дутъ. Кучеръ з?внулъ, плюнулъ въ сторону, переваливаясь, подошелъ къ дрожкамъ и л?ниво вскарабкался на козлы.

Наступила желанная минута: раздался громкій аккордъ на фортепіано. За нимъ посыпалось множество аккордовъ все бол?е и бол?е успокоивающаго свойства. Скрипка взвизгнула раздирающимъ голосомъ и всл?дъ за этимъ взвизгомъ посыпались мелкіе стонущіе звуки, покатившіеся быстрою гаммою внизъ. Мн? показалось, что звуки эти съ быстротою молніи увлекаютъ меня нев?домо куда-то за собою внизъ и я — падаю…

Я очутился въ рыхломъ сн?гу, въ который я глубоко врылся носомъ. Меня оглушилъ хохотъ н?сколькихъ голосовъ; н?сколько паръ рукъ меня душило; я чувствовалъ барабанный бой на своихъ хилыхъ плечахъ; меня придавили, я не могъ шевельнуть ни однимъ членомъ, я задыхался прижатый лицомъ къ рыхлому сн?гу, зал?пившему мн? ротъ, носъ и глаза; одни уши служили мн? еще кое-какъ.

— А что, паршивый жиденокъ? попался наконецъ?

— Эй барченокъ! это я его подкараулилъ и сцапалъ первый.

— ?омка! эй, ?омка, не ври! я первый толкнулъ чорта; онъ и бухнулъ. Вы и нас?ли.

— Держи его, братцы! я сб?гаю домой, принесу сала, мы ему и насалимъ жидовскія губы, чортову сыну.