Записки еврея

Въ ушахъ отца моего раздался залпъ, какъ будто изъ н?сколькихъ орудій; въ глазахъ у него потемн?ло, и зат?мъ засверкали ц?лыя миріады огненныхъ искръ, и какое-то невыразимо-колючее ощущеніе почувствовалось въ правой его щек?. Впосл?дствіи, отецъ узналъ отъ очевидцевъ, что въ тотъ моментъ, когда руки трехъ уличителей протянулись къ его лбу, костлявая рука святого его тестя съ быстротою молніи низверглась на щеку обвиненнаго и плотно уложилась на ней полнов?сною, трескучею пощечиною.

Что происходило съ отцомъ моимъ до утра сл?дующаго дня, то-есть подробности изгнанія его изъ собственнаго дома и немилосердіе всего еврейскаго общества въ мнимому отступнику в?ры, я описывать не стану. Конечно, будь другой на м?ст? отца, онъ скор?е вц?пился бы въ бороду своего тестя, хоть бы она была въ десять разъ свят?е, и вышвырнулъ бы весь хасидимскій сбродъ изъ дома, ч?мъ оставилъ бы самъ свой кровъ и свою семью; но отецъ мой, почти ребенокъ, забитый своимъ исковерканнымъ воспитаніемъ, слабый здоровьемъ, бол?зненный отъ постояннаго умственнаго напряженія и отъ сидячей жизни, безъ воли и энергіи, не могъ вступить въ такую неровную борьбу. Его вытолкали изъ дому и онъ всю ночь напролетъ бродилъ по грязнымъ улицамъ города, и лишь утромъ, пріютивъ окочен?вшіе свои члены въ небольшой молельн?, погрузился въ тяжелый и неспокойный сонъ.

Грубый толчокъ прислужника большой синагоги разбудилъ его.

— Часъ утренней молитвы уже на исход?, а ты все еще предаешься страстямъ. Ну, да ты в?дь эпикуреецъ, теб? все равно. Иди за мною: общество въ большой синагог? требуетъ тебя.

Отцу моему едва кончился семнадцатый годъ. Здоровье его, какъ я сказалъ уже, было сильно подавлено, и посл?днее событіе, потрясшее все его существо, дало его разстроенному организму посл?дній толчокъ. Когда онъ сд?лалъ усиліе надъ собою, чтобы встать на ноги и посл?довать за прислужникомъ, онъ пошатнулся, и еслибы н?которые изъ з?вакъ, глаз?вшихъ на него, какъ на дикаго зв?ря, не подхватили его, то онъ нав?рное рухнулся бы на каменный полъ. Чрезъ четверть часа, онъ предсталъ предъ великимъ судилищемъ еврейской инквизиціи.

Большая синагога была полна народа вс?хъ еврейскихъ сословій. Тесть, м?стные раввины, прочее духовенство и знаменит?йшіе члены м?стнаго еврейскаго общества, облеченные въ талесы[19], возс?дали на ка?едр? синагоги[20]. Подсудимаго взвели, по ступенькамъ, туда же.

Мертвая тишина воцарилась въ синагог?. Взоры всего народа, съ любопытствомъ, злобою и презр?ніемъ устремились на страдальца. Подсудимый, чуть держась на ногахъ и съ опущенными глазами, чувствовалъ ядовитый стоглазый взоръ, на него устремленный. Онъ дрожалъ подъ магическимъ вліяніемъ этого взора, какъ въ самомъ сильномъ лихорадочномъ пароксизм?.

Н?сколько минутъ между судьями, президентомъ которыхъ, очевидно, былъ тесть подсудимаго, продолжались сов?щанія и переговоры шопотомъ. Наконецъ, м?стный раввинъ обратился въ арестанту:

— Ты уличенъ въ ереси и эпикуреизм?. Ты попираешь ногами святые законы и обычаи праотцевъ нашихъ. Ты, вм?сто великаго талмуда, занимаешься лжемудріемъ, и гонишься за умствованіями, противными великому ученію каббаллы. Пос?ваешь заразу въ юныхъ сердцахъ нашихъ д?тей. Вс? богопротивныя твои книги отысканы и преданы огню. Но изъ твоей головы ихъ выжечь невозможно. Нашъ раввинскій судъ осуждаетъ тебя на изгнаніе изъ города, а твой благочестивый тесть требуетъ немедленнаго развода для своей несчастной дочери. То и другое ты долженъ сегодня же исполнить безпрекословно. Твоя пожитки уже уложены, а разводная грамота[21] чрезъ н?сколько часовъ будетъ готова. Если же ты вздумаешь неповниоваться нашей вол?, или приб?гнуть къ русскому закону, общество сд?лаетъ приговоръ[22], и не пройдетъ нед?ли, какъ ты, въ с?рой шинели и съ выбритымъ лбомъ, отправишься туда, куда сл?довало бы отправить вс?хъ теб? подобныхъ негодяевъ, для искорененія той ереси и того вольнодумства, которыя они пос?ваютъ въ обществахъ Израиля. Отв?чай. Но помни, что отв?тъ твой — твой приговоръ.

Въ народ? поднялся шумъ одобренія. Отцы поднимали на руки испуганныхъ ребятишекъ и указывали на обвиняемаго, какъ на убійцу, осужденнаго на смерть. Съ н?мымъ отчаяніемъ въ душ?, страдалецъ поднялъ глаза и обвелъ медленнымъ взоромъ всю синагогу. На вс?хъ лицахъ ясно написано было одно злорадство. Ни искры жалости, ни капли сочувствія ни въ комъ. Отецъ собирался уже вновь опустить глаза, какъ вдругъ взоръ его случайнымъ образокъ встр?тился со взоромъ незнакомаго лица, упиравшагося подбородкомъ о р?шетку ка?едры.

Лицо это принадлежало плотному мужчин?, довольно уже пожилому. Когда взоръ моего отца встр?тился со взоромъ этого прі?зжаго, посл?дній улыбался и д?лалъ какіе-то знаки, которыхъ смыслъ былъ однакожъ непонятенъ моему отцу.

— Мы ждемъ твоего отв?та, нечестивецъ! повторилъ раввинъ.