Записки еврея

— Раби! прежде всего отв?даемъ настойки и закусимъ ч?мъ богъ послалъ. Милости просимъ, дорогіе гости. Раби, благословите!

Съ этими словами хозяинъ подошелъ первый къ столу, налилъ изъ штофа большую рюмку водки и поднесъ раввину.

Раввинъ прочелъ короткую молитву, отв?далъ немного, зат?мъ поочередно обратился въ хозяину и къ каждому изъ бол?е значительныхъ собес?дниковъ, назвалъ каждаго по имени и каждому пожелалъ обычный «лехаимъ» (на здоровье) и отъ каждаго выслушалъ отв?тное «лешолемъ» (на благополучіе) и въ заключеніе опрокинулъ въ ротъ содержаніе рюмки, залпомъ.

Около получаса продолжалась суматоха. Наконецъ, вс? напиточные и съ?стные припасы были поглощены и интродукція, предшествующая каждому кагальному приговору, была выполнена. Тишина возстановилась.

— Раби! обратился хозяинъ къ раввину — сюда пришелъ какой-то незнакомый еврей, который им?етъ д?ло въ кагалу. Выслушайте его и пусть идетъ себ?. При обсужденіи общественныхъ д?лъ всякій посторонній — лишній.

Раби Давидъ подошелъ съ поклономъ къ раввину.

— Кто вы и откуда? спросилъ его раввинъ, подавъ ему руку по обычаю.

— Я изъ губерніи… Мое ими — Давидъ, а фамилія — Шапира.

— Никогда не слыхалъ этого имени. Вы давно зд?сь?

— Я живу зд?сь н?сколько уже нед?ль, да и часто прі?зжаю сюда по д?ламъ.

— Отчего же не видать васъ въ синагогахъ и почему вы не бывали на моихъ пропов?дяхъ?

— Я очень занятъ, и мн? мало времени остается отъ своихъ д?лъ.

— Истый израильтянинъ по субботамъ не им?етъ никакимъ д?лъ и занятій, кром? святыхъ трапезъ субботнихъ, молитвы и служенію Егов? и Его святому имени.

— Это совершенная правда, раби. Но я зд?сь въ чужомъ город?, и не им?ю никакихъ знакомствъ.

— Знакомствъ? разв? для д?тей Израиля между собою нужны знакомства? разв? мы вс? до одного не братья? У насъ у вс?хъ одни патріархи: Авраамъ, Исаакъ и Іаковъ и одинъ Богъ-Егова, да будетъ имя Его благословенно вов?ки в?ковъ.

При этомъ, раби закинулъ назадъ голову, устремилъ свои подсл?поватые глаза въ потолку и закатилъ зрачки.

Раби Давидъ молчалъ. Онъ не хот?лъ прерывать экстазы раввина.

— Изъ всего я заключаю, что вы, раби Давидъ, не изъ нашихъ… Вы миснагидъ, неправда ли?

— Я — еврей, служитель Еговы и, кажется, честный челов?къ.

— Это все хорошо, но слишкомъ мало… впрочемъ, что вамъ отъ меня угодно?

— Моя просьба относится ко всему благочестивому собранію.

При этомъ раби Давидъ указалъ рукой и глазами на все собраніе.

— Все равно, говорите, сказали н?которые изъ членовъ общества.

— Добрые люди! обратился раби Давидъ къ общему собранію. — Молодой челов?къ по имени Зельманъ, изгнанъ раввинскимъ судомъ изъ города, разведенъ съ любимою женою! Егова — всесправедливъ, и раввинскій судъ, произносящій приговоръ его — судъ Господа. Не мое д?ло, да и не см?ю я, червякъ ничтожный, разбирать степень вины Зельмана и м?ру его наказанія. Уб?дился я только въ томъ, что раскаяніе этого гр?шника — искренно. Всевышній прощаетъ кающихся. Уб?жденіе это, какъ и давнее мое знакомство съ дядей осужденнаго, возбудили во мн? искреннее сочувствіе къ безвыходному положенію несчастнаго. Онъ опасно забол?лъ, я его съ помощью Божіей спасъ отъ смерти. Онъ безд?тенъ, безъ средствъ — я его принимаю въ свою семью, увожу отсюда. Просьба моя заключается единственно въ томъ, чтобы этому Зельману былъ выданъ паспортъ.

Во все время монолога, произнесеннаго раби Давидомъ, раввинъ и старшіе потупляли глаза, гости посматривали на хозяина, который бросалъ на говорящаго недоброжелательные взгляды и косвенно наблюдалъ лица присутствующихъ, желая узнать, какое впечатл?ніе производитъ на нихъ простое, но теплое слово раби Давида.

— Просьба моя чрезвычайно натуральна, продолжалъ раби Давидъ. — Приговоръ осудилъ виновнаго къ изгнанію. Можетъ ли осужденный оставить городъ, не им?я законнаго вида?

— Можетъ, отозвался одинъ изъ присутствующихъ.

— Да в?дь его поймаютъ въ первомъ город?, въ первомъ селеніи, съ нимъ поступятъ, какъ съ бродягой и меня обвинятъ въ передержательств?.

— Ну и отв?чать будешь, грубо вскрикнула одна изъ темныхъ личностей, торчавшихъ по темнымъ угламъ комнаты. — Я несогласенъ!

— Мы вс? несогласны, повторила хоромъ вся цеховая кучка, подстрекаемая взглядами крупчатника.

— Раби Давидъ! обратился къ просителю раввинъ: — какъ представитель собравшагося сюда благочестиваго общества, я долженъ вамъ объявить, что просьба ваша не будетъ удовлетворена.

— Почему же? позвольте узнать.

— Потому, что общество им?етъ другіе виды на вашеого Зельнана.

— Какіе же?

— Отв?чайте, раби Мееръ, приказалъ раввинъ старост?.

— На дяд? Зельнана считается очень большая недоимка. Зельманъ насл?довалъ по немъ, а недоимку до сихъ поръ не уплатилъ. Пока общество считало его истымъ евреемъ, оно молчало. Уб?дившись же въ томъ, что онъ не еврей, а ядовитое зелье въ сад? Израиля, общество считаетъ себя необязаннымъ къ дальн?йшему снисхожденію. У насъ правило: кто не отбываетъ повинностей деньгами, тотъ отбывай ихъ натурою; не им?ешь денегъ — маршъ въ рекруты.

— Вы сказали, что недоимки числятся на умершемъ его дяд??

— Да.