Записки еврея

Чрезъ городъ Л. въ это печальное время про?зжалъ еврей-подрядчикъ. О его богатств? грем?лъ весь еврейскій міръ; его кошельку придавались какіе-то баснословные разм?ры, а потому много разсчитывалось на его щедроту. Депутація общества представилась ему и умолила остаться дня на два для того, чтобы въ качеств? умнаго и опытнаго предс?дателя руководить окончательными зас?даніями, назначенными для обезпеченія существованія неимущихъ. На его умъ, положимъ, никто не разсчитывалъ, да въ немъ и не нуждались особенно; нуженъ былъ его предполагаемо-объемистый бумажникъ. Чванливый подрядчикъ попался на эту удочку и принялъ на себя санъ предс?дателя зас?даній, не взирая на то, что, по его словамъ, всякая минута для него была дорога, что его призывали срочныя д?ла. Зас?даніе было назначено на другой день утромъ, въ большой синагог?, о чемъ немедленно и было сообщено вс?мъ, кому о семъ в?дать надлежитъ. О предстоящемъ событіи узналъ, конечно, весь городъ.

Учитель мой былъ нетолько однимъ изъ д?ятелей, но даже однимъ изъ краснор?чив?йшихъ членовъ депутаціи. Ко дню предстоящаго зас?данія мы, ученики, были распущены на ц?лый день. Въ синагогу валило народу видимо-невидимо. Втиснулся и я туда, и забрался на самое удобное м?стечко, вблизи эстрады, вц?пившись за ея р?шотку, и съ стоическимъ терп?ніемъ выдерживая натискъ и толчки взрослыхъ, желавшихъ отодвинуть меня назадъ.

Синагога была биткомъ набита. Сплошная масса не могла двинуться ни въ какую сторону, какъ сардинки въ жестянк?. Вс? стояли на ногахъ кром? малол?тнихъ сиротъ обоего пола, разм?щенныхъ по скамьямъ, и обрамливавшихъ своими бл?дными, изнуренными личиками всю синагогу, какъ черный крепъ — траурную шляпу. Картина была поразительна своимъ грустно-мрачнымъ колоритомъ: на эстрад? зас?дали уже дюжины дв? почетн?йшихъ членовъ еврейскаго общества, окидывавшихъ взорами толпу и вздыхавшихъ поминутно на различные тоны и лады; толпа, уныло опустивъ голову, молчала, такъ что во всей синагог? не слышно было ни одного звука, кром? шуршанія бумажныхъ кафтановъ и топота переминающихся ногъ; сиротки голодно и плачевно смотр?ли на вс?хъ, какъ будто выжидая немедленной подачки. Въ окнахъ синагоги, съ улицы, видн?лись десятки женскихъ плаксивыхъ лицъ, б?дныхъ безпомощныхъ вдовъ, старавшихся, но безусп?шно, задушить свои рыданія. Все было готово къ начатію зас?данія, ожидало только прихода предс?дателя-подрядчика, который, для пущей важности, заставлялъ ждать себя. Зас?давшіе на эстрад? съ видимымъ нетерп?ніемъ посматривали на дверь синагоги, не появится ли наконецъ великая зв?зда добавочныхъ см?тъ. А между т?мъ, прислужникъ синагоги откуда-то втащилъ на эстраду мягкое, но обшарпанное и отжившее кресло, коротко знакомое съ присутствіемъ мухъ многихъ покол?ній, выдвинулъ его на самое видное м?сто, поставилъ на столъ чернильницу, положилъ н?сколько очиненныхъ гусиныхъ перьевъ и пачку б?лой бумаги, возл? которой пом?стилъ жестяную большую кружку, съ прор?заннымъ отверстіемъ на крышк?.

— Идетъ! Гвиръ[46] идетъ! раздалась радостная в?сть по синагог?.

«Какъ прот?снится онъ?» подумалъ я, окинувъ взоромъ сплошную массу сотни головъ, наполнявшихъ синагогу.

Но онъ прошелъ. Толпа засуетилась, понатужилась и очистила гостю дорогу. Я зд?сь въ первый разъ уб?дился, до какихъ разм?ровъ б?дность эластична, и до чего она способна съёжиться предъ богатствомъ…

Въ первый разъ въ моей жизни увид?лъ я богатаго еврея. Еще въ деревн? въ раннемъ д?тств? мн? часто приходилось слышать отъ мужиковъ и отъ бабъ: «богатъ какъ жидъ», но это были, повидимому, пустыя слова. Съ т?хъ поръ я перевид?лъ множество евреевъ и вс?, какъ нарочно, попадались одинъ б?дн?е другаго. «Гд? же эти богатые жиды?» думалъ я однажды: «в?роятно гд?-то очень далеко, тамъ, гд? имъ хорошо, привольно и свободно?» Но существуетъ ли подобная об?тованная земля, гд? моимъ братьямъ было бы привольно и свободно, я — сомн?вался тогда, сомн?ваюсь и теперь. Я во многомъ, очень многомъ сомн?вался съ д?тства, а созр?вши, уб?дился, что и было въ чемъ усомниться.

Богатый еврей, это восьмое для меня чудо, былъ довольно благообразенъ, од?тъ роскошно, хотя платье его и было еврейскаго покроя. Въ манерахъ его обнаруживалась оріентальная важность, въ р?чахъ — самоув?ренность и безапеляціонность. При появленіи его на эстрад?, вс? зас?дающіе съ особеннымъ почтеніемъ привстали и прив?тствовали его. Онъ ус?лся въ мягкомъ кресл?.

— Извините, любезные братья, что я заставилъ васъ такъ долго ждать. Я долженъ былъ отправить н?сколько эстафетъ въ разныя м?ста. Вы знаете, что съ казною не шутятъ.

Во время оно, подрядчики, на самомъ д?л?, обирали казну не на шутку.

— Помилуйте, гвиръ, см?емъ ли мы роптать на васъ за такіе пустяки посл? той жертвы, которую вы принесли намъ, остановившись для насъ на пути, отв?тилъ одинъ изъ членовъ.

— Не для насъ гвиръ остановился, а для Бога, для этихъ б?дныхъ сиротъ, для этихъ скорбящихъ вдовъ! добавилъ одинъ политикъ, указывая рукою на описанную мною выше картину.