Записки еврея

— Душою радъ служить вазгь, мой другъ, но ничего не сд?лаешь съ этимъ упорнымъ осломъ. А вотъ что, раби Шмуль. Я уломаю его на половину наличными, а другую половину векселемъ.

— Что за разница? по векселю придется же платить когда-нибудь?

— Никогда платить не будете.

— Какъ такъ?

— Вексель напишемъ на имя будущаго вашего зятя, который, посл? свадьбы, будетъ моимъ ученикомъ, и я клянусь вамъ своею бородою и пейсами, что склоню его возвратить вамъ вексель посл? свадьбы. Онъ меня не посм?етъ ослушаться. Дочери вашей прикажите мн? сод?йствовать. Онъ такой больной и робкій, что боится мухи.

— Больной, вы сказали?

— То-есть, деликатный, хот?лъ я сказать, спохватился шадхенъ, видимо досадуя на свою неосторожность.

— Д?лать нечего, согласенъ.

— Такъ по рукамъ. Вечеромъ изъ синагоги мы отправимся прямо къ Ицк?, и покончимъ д?ло. Не м?шало бы получить отъ васъ задаточекъ. Вы не пов?рите, мил?йшій раби, какъ я нуждаюсь. Вс? надуваютъ меня, простяка. Вотъ дармо?дъ! указалъ онъ на меня — пьетъ и жретъ за троихъ, а его любезные родители уже круглый годъ не высылаютъ мн? ни коп?йки.

Какая-то цв?тная ассигнація перешла изъ рукъ раби Шмуля въ руки свата.

По уход? одураченнаго покупателя, факторъ-шадхенъ прошелся н?сколько разъ по комнат?, потирая руки отъ удовольствія. Возвратился его помощникъ, котораго онъ за полчаса тому назадъ спровадилъ куда-то.

— Что, Шмуль кончилъ?

— Кой чортъ кончилъ! уперся, скряга, хоть убей его. Я разсердился и чуть не выгналъ его вонъ.

«Вотъ шельмы», подумалъ я: «надуваютъ даже другъ друга».

Вновь распахнулась дверь съ необычнымъ скрипомъ. Въ комнату ввалился колоссъ родосскій на двухъ толстыхъ лапахъ съ громаднымъ брюхомъ и бычачьей головой. Учитель съ удивленіемъ посмотр?лъ на это чучело.

— Шолемъ алейхемъ! затрубилъ колоссъ.

— Алейхемъ шолемъ! Садитесь.

Гость, пыхтя и отдуваясь, опустился на стулъ.

— Кто вы? спросилъ учитель р?зко-грубымъ тономъ.

— Жара! Вотъ жара! едва передвигаешь ноги. Уфъ!

— Кто вы?

— Я корчмарь изъ Мандрыковки.

— Ваше имя?

— Подрешъ Клоцъ.

— Не знаю. Что нужно?

— Жениха нужно для моей дочери. Вы шадхенъ?

— Я. Какого сорта вамъ?

— Самаго перваго.

— Ученаго?

— Ни-ни! Ненужно ученаго. Давайте работящаго, да покрупн?е.

— Вашей дочери сколько л?тъ?

— Моей Двос? — восьмнадцать л?тъ съ хвостикомъ.

— Что засид?лась?

— Не послалъ Господь. Живемъ въ деревн?; никакая собака не заглянетъ. Ждали, ждали, а вотъ указъ и спугнулъ.

— Да вашей дочери нечего пугаться, она уже перешагнула за шестнадцать; значитъ, выходи замужъ когда угодно.

— Да, когда угодно, а за кого выдти? До указа повытащутъ вс?хъ жениховъ, а тамъ жди не дождешься.

— У меня крупныхъ жениховъ н?тъ; все малол?тки, мелюзга.

— Такихъ моя Двося и на глаза не пуститъ. Ей покрупн?е, въ род? вдовца, что ли.

— Н?тъ теперь такихъ; были у меня три, но уже пов?нчались.

— Хорошо заплатилъ бы.

— Радъ бы душою, да н?тъ. Подумаю, поищу, авось найдется. Приданаго сколько дадите?

— Пять коровъ, пара лошадей, серебряные подсв?чники, изба и кабакъ вдобавокъ.

— Хорошо. А, мн? что?

— Каковъ женихъ, такова и плата.

— Постараюсь. Понав?дайтесь на дняхъ.

— Прощайте.

— Съ Богомъ.

Колоссъ вывалился вонъ.

— Вотъ бугай! всплеснулъ учитель руками: — если его дочь на него похожа, то во всемъ околотк? не подъискать ей ровни. Надобно, впрочемъ…

— Гд? онъ? гд? онъ, разбойникъ, обманщикъ, безбожникъ? раздался пискливый женскій голосокъ.

Ворвалась, какъ вихрь, какая-то миніатюрная жидовочка. Лицо ее было желтобл?дно и измято. Головная повязка сползла въ сторону, верхняя одежда накинута была на одинъ рукавъ, а другой волочился по земл?.

— А! Это вы, честный шадхенъ? Это вы загубили моего ребенка, мою б?дную дочь? Это вы надули б?дную вдову? Это вы погубили б?дную сиротку? А за сколько рублей продали вы еврейскую душу? за сколько рублей…

— Тю-тю-тю! расходилась б?совская мельница!

— Мельница! я мельница? ты мошенникъ, плутъ, извергъ, разбойникъ, не еврей ты, татаринъ ты, цыганъ ты! Свелъ, нечего сказать! Над?лилъ товарцемъ! Колпака какого-то далъ моей дочери, соню, храпуна какого-то, сморкатаго, вонючаго, къ тому еще заику. Фи-фи-фи, тю-тю-тю, ка-ка-ка-ка! Чтобъ ты треснулъ вм?ст? съ нимъ! чтобы вы…

— Молчи, чертовка, не то я теб? вс? ребра пересчитаю. Вид?ли очи, что покупали, а мн? что?

Еврейка затрещала-было вновь, но ее вытолкали безъ околичностей.

— Ишь, расходилась какъ! Много, небойсь, заплатила! Об?щала пять рублей и т?хъ не дала, а еще харахорится.