Записки Флэшмена. Том 2.

Ага, и оставить тебя доламывать замок и доделывать свою работу, как же! Есть только одно средство. Стиснув рукоять, я сделал еще шаг и, когда он открыл рот, чтобы заговорить снова, ударил снизу вверх, целясь в горло. Виллем молниеносно присел, лезвие прошло буквально в дюйме. Его рука защелкнулась на моей кисти. Пока он пытался обезоружить меня, а я — вырваться, из темноты справа появились чьи-то пальцы, устремившиеся к моей шее, а на левый висок обрушился мощный удар. Меня опрокинули на спину, массивное тело придавило меня к земле, другой негодяй держал ноги, а чья-то вонючая лапа заткнула рот. Должно быть они таились тут, во тьме, эти его сообщнички из «Хольнупа», и в нужный момент ринулись в бой со сноровкой и молчаливостью опытных убийц. Я брыкался как проклятый, ожидая жалящего укола стали, но его не последовало. Руки, сжимавшие мои челюсти и горло, напряглись, и я скорее ощутил, нежели увидел, бородатое лицо, прошипевшее что-то, надо понимать, по-венгерски. Над нами приглушенные голоса бурно обсуждали что-то. Виллем, похоже, отдавал приказы, потому как через мгновение рот, освободился от хватки, но прежде чем я успел набрать воздуху и заорать, между зубами оказался кусок ткани. Потом меня перевернули лицом вниз, скрутив за спиной руки.

Тем временем дебаты переросли в оживленную перебранку, и поскольку часть реплик была на немецком, а мозг мой работал на удивление четко, я уловил, что Виллем понятия не имеет, почему я на него набросился, но это и не важно. Раз император не спит, им стоит наплевать на потайную лестницу и вломиться в дом силой. Нет-нет, возражал другой, этот англичанин врет, как все англичане. Штурм дома слишком рискован, караульных слишком много. Третий голос заявил, что нечего тут церемониться — если удастся разделаться с Францем-Иосифом, их жизни будут отданы не напрасно. Всегда найдется тип вроде этого, знаете ли, переполненный патриотической блажью.

Тяжеловес, сидевший на мне, подал резонную реплику, что раз уж, скручивая меня, они наделали столько шума, что и мертвый проснется, есть смысл свернуться и попробовать еще раз завтра ночью. Но прежде чем предложение поставили на голосование, его справедливость была подтверждена прозвучавшим в темноте окликом. За ним последовал лай команд, топот сапог и громогласный приказ не трогаться с места именем императора.

— Mist[928]! — воскликнул Виллем.

Его «уэбли» бахнул, раздался стон, после чего начался бедлам с воплями и проклятьями, темноту разорвали сполохи выстрелов, послышался лязг стали. Оседлавший меня демон вскочил, ругаясь на нескольких языках и паля из револьвера. Я поспешил улучшить свое положение и, вскакивая, неумышленно заехал ему между ног. Венгр отскочил, завывая, я же встал и метнулся было, как олень, к спасительным кустам, но он, вертясь от боли и зажимая свое пострадавшее хозяйство, врезался в меня. Я растянулся на траве, чтобы через миг подняться на свои дрожащие четвереньки, но, увы, не выше, так как кто-то нанес мне сокрушительный удар в основание черепа. Грохот выстрелов и крики смолкли, когда я рухнул опять, на этот раз в блаженное забытье.

***

Сдается, я лишался чувств и пробуждался с головой, гудящей, как пивной котел, чаще, чем большинство других парней, поэтому смею авторитетно утверждать, что если сама отключка похожа одна на другую как две капли воды, то пробуждение делится на два вида. После момента головокружения, когда приходишь в себя и удивляешься, как, черт побери, ты тут очутился, внезапно возвращается ощущение реальности. Оно может быть приятным, как в Джелалабаде или в пещере в горах Бигхорн, когда я понимал, что ад и слава остались позади, а меня ждет отдых и все отлично; но может принести и открытие, что ты подвешен за пятки к тополю, а кружок кройки и шитья апачских леди намеревается хорошенько поупражняться с тобой, или что ты привязан к жерлу орудия, а канониры уже раздувают фитиль.

Пережив последние два момента, могу заметить, что очнуться и обнаружить себя примотанным к походной кровати в подземелье, быть может, и тревожно, но сравнительно не так уж плохо. А когда улыбающийся тюремщик интересуется твоим здоровьем и удобствами... Короче, вечно жива в душе надежда, как говорится. Ибо склонялся надо мной не кто иной, как Виллем фон Штарнберг, исполненный заботы и выглядевший совершенно добродушно.

— Прав был сатрап: «Никогда не забывай, что парни вроде Флэшмена всегда нападают в самый неожиданный момент и, как правило, со спины». Нужно было прислушаться к совету старика, правда? — Он положил руку мне на затылок и я хрипло застонал. — Что, раскалывается на части? Неудивительно — Золтан попотчевал от души, несколько часов вы валялись, как дохлая рыбина. Глоточек шнапса?

— Где, черт побери, я нахожусь? Что... что случилось? — прокаркал я, едва Штарнберг убрал от моих губ фляжку.

С его помощью я потихоньку сел, и при виде окружающей обстановки недоуменные вопросы так и посыпались из меня.